Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Бумага, на которой написано письмо, является доводом в пользу его подлинности. Матьез считает, что в конце 1793 года письмо было переслано Перрего действительному адресату — Дантону, но это лишь одно из возможных предположений. Можно допустить и то, что письмо не было найдено среди бумаг Дантона, а подложено в них.

1793 год прошел под знаком неоднократного давления на Конвент со стороны столичного муниципалитета — Коммуны, выражавшей настроения народных масс Парижа, причем давления, почти неизменно приводившего к успеху, т, е. к полному или частичному удовлетворению высшим законодательным органом страны требований политически активной части столичной санкюлотерии. Напротив, 1794 год проходит под обратным знаком — наступления Конвента и его комитетов на Коммуну. После поражения эбертистов Конвент подвергается чистке и фактически перестает играть самостоятельную политическую роль, которую ему тщетно пытались вернуть в роковой день 9 термидора новые робеспьеристские руководители, те самые, которые в апреле поставили Коммуну под полный контроль комитетов.

Одновременно сам Конвент, победивший Коммуну, подпал фактически под контроль комитетов. Используя авторитет, завоеванный Комитетом общественного спасения — организатором победы над контрреволюцией, в обстановке террора. оба комитета, по крайней мере в вопросах о репрессивных мерах, получили возможность навязывать свою волю законодателям. Не приходится сомневаться, что согласие Конвента на усиление террористических мер весной и летом 1794 года, на арест ряда своих членов было вынужденным. Оно было буквально вырвано у него апелляцией к авторитету Неподкупного в соединении с едва прикрытыми или вовсе не прикрытыми угрозами в отношении несогласных как скрытых союзников уже разоблаченных «заговорщиков». В условиях, когда революционная законность была по существу отброшена и заменена полным произволом, хотя и рядившимся в подобие законных форм, несогласие с требованиями комитета могло стать прелюдией к аресту и казни. Свобода прений, выражения мнений в Конвенте были жестко ограничены страхом за собственную жизнь.

Революционные лидеры (1793 г.)

Лишаясь действительной, а не мнимой опоры в Конвенте, робеспьеристское ядро комитетов, по меньшей мере с весны 1794 года, теряло массовую базу в столице, хотя это до поры до времени оставалось благодаря установленному жесткому правительственному контролю над муниципальными органами власти и народными обществами. В этих условиях комитеты стали опираться прежде всего на подчиненную им административную машину и на внушавший страх аппарат репрессий. А это, в свою очередь, создавало тенденцию к сужению круга лиц, принимавших важнейшие политические решения. В рамках самих комитетов, где все еще преобладали робеспьеристы, согласие ряда членов на террористические меры было вынужденным у одних и принимало форму уклонения от участия в принятии этих решений со стороны других. Наблюдалось и стремление путем ужесточения террора бросить тень на Робеспьера.

Затоплявшие страну все новые волны террора превращали политическую полицию, аппарат репрессий, в центральное звено государственного механизма. Контроль над политической полицией становился все более равнозначным контролю над исполнительной властью вообще. А у исполнительной власти было много шансов установить фактически контроль над законодательной властью, над запуганным «болотом» — большинством Конвента. «Болото» возможно было удерживать и впредь в состоянии покорности, подчинения воле правительственных комитетов, в руках которых был контроль над машиной репрессий, над «национальной бритвой» — гильотиной. Но не приближалась ли ситуация, когда контролировать сами комитеты будет та группа их членов, которая сумеет установить контроль над политической полицией?

В научной исторической литературе обстоятельно исследованы социальные и политические причины термидорианского переворота. Историками довольно подробно изучена история заговора, прослежены действия тех или иных лиц, сыгравших важную или даже решающую роль в событиях 9 термидора. Однако остается еще далеко не выясненной их связь с тем, что получило название «иностранный заговор», и с его не только политическими и дипломатическими последствиями, но и с воздействием на социальную психологию, на мотивы поведения активных термидорианцев. Иными словами, связь между «иностранным заговором» и заговором, приведшим к 9 термидора.