Кристофер Бакли - Охотник за судьями

— Да, но что же я им скажу?

— Да. Нам надо придумать для тебя легенду. Мы скажем… мы скажем, что я выхлопотал тебе место в… экспедиции. Да. Отлично, то, что надо.

— Экспедиции? Что же я буду там делать?

— Осматривать леса. Инспектировать их на предмет корабельной древесины. Для постройки военного флота. Конечно, если мы опять затеем свару с сыроделами, нам понадобится лес. Белая сосна Новой Англии всемерно превосходит лес, который мы получаем из Норвегии и Швеции. Она выше. На мачту хватает одного ствола. Норвежских нужно два. И служат они меньше.

— Я очень мало знаю о лесе.

— Милый Балти, буду с тобой откровенен. Ты вообще мало знаешь о чем бы то ни было. Поэтому к двадцати четырем годам ты не сделал никакой карьеры. Но все уже изменилось. Теперь тебе поручено важное дело. Важное и славное!

Пипс поднял бокал:

— Тост! За Его Величество Карла Второго! Да здравствует король!

— Vive le roi [8] Да здравствует король (фр.) . . — Балти с серьезным лицом поднял свой бокал.

— И за Балтазара де Сен-Мишеля, охотника за судьями. Да трепещет Новая Англия от его приближения!

Балти покраснел:

— Хорошо звучит.

Они чокнулись.

Пипс сиял.

— Закажем еще омаров? И еще бутылку этого чертовски дорогого вина? Мне кажется, Морское ведомство задолжало нам праздничный ужин. Что скажешь?

— Я скажу: Encore! [9] Еще (фр.) .

2 марта

Не могу избавиться от мысли, что само Провидение улыбнулось сему странному предприятию, ибо как иначе могло оно свершиться противу всякого чаяния? Сердце мое столь полно, что, мнится, вот-вот лопнет.

Хоть я и радешенек избавиться от братца Балти, меня обуревают странно теплые чувства к нему, коих я не испытывал доселе по причине его вечного попрошайничества и докучливости.

Молю Господа, чтобы Балти не сел в лужу, ведь это неблагоприятно отразится на мне. Однако не вижу препонов к тому, чтобы он довел пуритан до терзания влас на главе их, ибо меня он нередко доводил до такового.

Завтра я намерен оповестить о сем мою жену. Без сомнения, она устроит мне сцену. В предвидении купил сегодня красивое жемчужное ожерелье за 4 шиллинга 10 пенсов.

А засим в постель.

— В Новую Англию? В Новую Англию ?

Круглое лицо Элизабет Пипс порозовело от ярости. Локоны подпрыгивали и пружинили в такт ее негодованию. Во время подобных сцен, нередких в семействе Пипсов, французская кровь жены брала верх над английской.

— Балти и в старой Англии нэ может сам о себе позаботиться. Нэт. Non . Это completement absurde [10] Нет… полный абсурд (фр.) . . Я запрэщаю!

Она ярилась уже несколько часов.

— Ерунда, — ответил Пипс. — Ему это пойдет на пользу. Разве ты не хочешь, чтобы он нашел себе поприще? Иное, чем просить подаяния?

— Сэмюель Пипс, вы ужясный человек!

— Вот тебе и благодарность. Не я ли все эти годы единолично содержал твоего брата? Не говоря уже о других членах вашего беспомощного семейства? И за эту христианскую любовь к ближнему меня называют ужасным. Ты заслужила оплеуху.

Элизабет схватила одну из лютен мужа — самую любимую, стоившую ему десять фунтов. Она держала инструмент за шейку, размахивая им, как дубиной.

— Женщина, положи немедленно! — приказал Пипс. — Сейчас же! Или у тебя неделю будет благовест в ушах стоять.

Элизабет рухнула в кресло и зарыдала. Пипс подошел к жене, опустился на колени рядом с ней, обнял, поцеловал ей руку:

— Любовь моя! Какая же ты глупенькая.

— Он никогда нэ вернется, — проскулила она.

Пипс отвернулся, чтобы скрыть от жены необычайную радость, доставленную ему этими словами.

— Ш-ш-ш… Ну что ты, милая, зачем поднимать такой шум. Можно подумать, его на войну отправляют.

Ага, сообразил он.

— Впрочем, поговаривают, что скоро будет война с Голландией. Если это для тебя предпочтительней, я хоть завтра достану ему назначение на военный корабль. Может, так даже лучше. Морской бой! Боевое крещение как ничто другое делает из мальчика мужчину! Пушечные ядра проламывают борта, такелаж с грохотом валится на палубу, осколки металла и щепки свистят в воздухе, как ножи. Все заволокло дымом. На борту пожар. Абордажные крюки, вопли умирающих…

Пипс выхватил из камина кочергу и принялся отбиваться от воображаемых противников, лезущих на абордаж.

— Колем, рубим, бьемся! Сабли, пистолеты, топоры…