Леонид Мартынов - Повесть о Тобольском воеводстве

Огромные, серые, косматые, впрямь похожие на каких-то меховых чудовищ, поднялись эти тучи с полуночи. Море закипело. Кочи и баржи, сколоченные неумело и наспех неопытными березовскими кораблестроителями, заскрипели и застонали, шлепая плоскими днищами о морскую волну.

Эта буря выбросила все корабли на берег и на прибрежные камни. Люди спаслись. Но сильно пострадал груз.

В это время прикочевали к берегу ненцы, та самая, «самоядь», о которой столь много ходило чудесных известий. Целовальник Семен Новоселов имел уже опыт в общении с этими людьми. «Мирная обская самоядь», — определил Новоселов. Он живо устроил базар. Человек опытный в торговле, Новоселов сумел выгодно выменять у ненцев на подмоченный хлеб и толокно оленей и нарты.

Морское путешествие кончилось. Олени были готовы в путь. Князь Мирон не спрашивал людей, куда они хотят ехать. Нельзя было сомневаться в ответе. Вперед, в Лукоморье! Не удалось достигнуть сказочной страны морем, так они достигнут ее сухопутьем. На Пур и на Таз!

Проводниками согласились быть ненцы. Отряд, не мешкая, двинулся дальше, на северо-восток. А слухи о движении этого отряда неслись вперед еще быстрее. Вся тундра знала: князь Шаховской идет из Тобольска на Таз. Идет, рать ведет, везет товары. Хлеб! Продавать будут, когда острог на Тазе поставят. Хлеб вкусен, даже если он и подмочен. Готовьте меха!

Но одновременно с ненцами узнали о походе князя Мирона и другие люди, далеко не столь простодушные, как ненцы. Эти люди говорили ненцам, что радоваться нечего. Недобрые, мол, гости люди князя Шаховского — меха возьмут в ясак, а хлеб съедят сами.

Кто ж были эти люди, светловолосые, голубоглазые? Может быть жители приполярного Урала, зыряне, чьи женщины так красивы в своих меховых одеждах? Зыряне выгодно промышляли в тундре, издавна торговали с ненцами, выменивая у них пушнину и перепродавая ее за Камень. Зыряне сами ходили на Таз и не были заинтересованы в появлении там царских людей. Но может быть это были и не зыряне, а такие же русские, как и князь Шаховской и казаки? Может быть это были переодетые на зырянский лад вымские и пустозерские авантюристы-промышленники, те самые, что объявляли себя посланцами из Москвы и собирали с ненцев дань в свою пользу, облыжно? Как бы то ни было, но однажды ненцы-проводники покинули лагерь Шаховского, не доведя русских до реки Пура. А на следующий день тоболяне оказались окружены скопищем ненцев. Это были не мирные обские ненцы, но воинственные енисейцы, бегающие на лыжах, подбитых собольими шкурками. Копья и стрелы обрушились на тоболян. Ратные люди защищались упорно и храбро. Добрая половина казаков погибла в этом бою. Князь Мирон, раненый, «пал на оленей душой и телом».

В Москву из Тобольска пришли печальные вести. Отряд, посланный в страну мангазеев, разгромлен самоядью. Некоторые казаки вернулись в Тобольск через Березов, а где князь Мирон с остальными уцелевшими после боя, живы ли они — неизвестно.

Гнев обуял Годунова. Гнев не на молодого князя Мирона, но на тех старых неумных людей, воевод тобольских, которые так плохо подготовили поход. Допустили воеводы тобольские, что отправился отряд в море на плохих вертких кораблях. Людей дали мало, только сто тридцать человек. О чем думали воеводы тобольские! В то время, когда надо было ставить острог на Тазе, больше всего заботились о сооружении новых уютных хором в Тобольске! Царь Борис решил сменить этих воевод на людей более умных. Таких по Москве ходило немало, и некоторым из них давно пора было бы оставить Москву, ибо здесь и без них ума хватало.

К числу таких людей, по мнению Годунова, принадлежал и боярин Федор Иванович Шереметьев, потомок Камбиллы-Кобылы, выходца из балтийских стран. Навлек на себя Шереметьев немилость Годунова тем, что вмешался в дело государственное. Слишком уж близок был с врагами царя — боярами Романовыми. Против Шереметьева улик не нашлось, но послать Федора Ивановича служить на окраину можно было.

А товарищем боярину Федору назначил царь другого, не менее видного человека — Остафия Михайловича Пушкина. За последние двадцать лет проявил себя Остафий Михайлович мудрым политиком, был послом в Польше, вел в Нарве переговоры со шведами, назначен был Годуновым затем в думные бояре. Но опять же оказался близок с врагами царя, с. Романовыми.

Вот каких людей послал царь в Тобольск на смену бестолковым воеводам Сабурову и Третьякову. Но кого же послать в Мангазею, чтоб поставить острог на Тазе.