Рене Манзор - Апокриф. Давид из Назарета

Он попытался подняться, но не смог даже пошевелиться. Охваченный паникой, он сорвал с себя плащаницу, в которую был плотно замотан, как мумия, и тогда смог сесть. Только теперь он заметил раны на запястьях и тут же вспомнил, что был распят…

Давид очнулся, сидя на лошади. Он чуть было не задохнулся.

Его бросало то в жар, то в холод. Он дрожал и был весь мокрый от пота. Сердце бешено билось.

Он узнал пейзажи Галилеи, на горизонте виднелись вечные снега горы Табор. Распрямляя спину, он чуть было не слетел с лошади.

– Может быть, тебе хочется немного отдохнуть, мой мальчик? – спросил Лонгин, поворачиваясь в седле.

– Нет… я… Уже все в порядке… сон пошел мне на пользу…

Он все еще ощущал привкус мирры и специй, а тело оставалось таким же одеревенелым, как у покойника…

– Это наверняка был кошмар, – проговорила ехавшая за ним Фарах.

Все еще не придя в себя окончательно, Давид лишь кивнул. Каким образом у него могло возникнуть ощущение, что он – труп? А чувство, словно он заново рождается, когда воздух наконец-то стал поступать в легкие? И эта зараза, растекавшаяся по его венам… Что ему таким образом хотели сказать?

– И о чем же был этот твой кошмар? – не унималась Фарах.

– Тебе это не нужно знать.

– Как раз нужно. Если во сне ты видел то, что приключится с нами, это касается всех нас, – насмешливо заметила она.

Давид потрогал свои запястья и был очень удивлен, не найдя там ран, потому что он до сих пор ощущал боль, когда его гвоздями приколачивали к кресту.

– Сны никак не связаны с будущим, – заметил Лонгин. – Они связывают нас с Богом. Сон – это особое состояние, когда… Небеса что-то нашептывают нам на ушко, когда это нам необходимо.

Центурион говорил это, пристально глядя на Давида. Он снова пытался установить с ним контакт. Но злость укоренилась во взгляде юноши… Он никогда не простит ему того, что тогда произошло.

Что касается Фарах, то все больший интерес у нее вызывал этот иудейский мистицизм трибуна, который казался ей чем-то невообразимым. И она решила устроить ему проверку, напомнив о его происхождении.

– А оракулы, которых так почитает твой народ, что они для тебя значат? – проговорила она, пришпорив свою лошадь, чтобы догнать его, ехавшего впереди.

– Притворство, – фыркнул Лонгин. – Кто может поверить в то, что будущее прячется в козьей печени?

– Такие люди, как ты.

– До моего крещения – может быть…

Фарах пожала плечами. Ей пришла в голову столь нелепая мысль, что она не смогла сдержать ухмылку.

– Дурацкая религия! – сказала она со вздохом.

Лонгин обернулся, чтобы убедиться, что с Давидом уже все в порядке. Юноша по-прежнему смотрел в пространство перед собой, будучи не в состоянии успокоиться после увиденного.

– А ты неверующая, Фарах? – поинтересовался ветеран.

– Нет, верующая. Но не одураченная.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Как, по-твоему, кому нужны наши верования с их запретами, как не властям на местах? Или ты и в самом деле считаешь, что религию придумали нам во благо? А не для того ли, чтобы мы чувствовали себя виновными, ведь тогда нами будет проще управлять? Не следует бояться правды, римлянин. Только правда может сделать нас свободными.

Лонгин с улыбкой смотрел на Фарах.

– Что? Тебя удивляет, что бывшая рабыня способна мыслить? – спросила она. – Или просто тебе непривычно, что женщина вообще способна мыслить?

– Я вовсе так не считаю! – запротестовал центурион. – В Риме к женщинам относятся гораздо лучше, чем у вас на востоке.

– Приведи пример.

– Вот хотя бы… В отличие от вас, там показания женщин принимают в суде.

– Но к ним всю жизнь относятся как к несовершеннолетним! Они покоряются власти отца. А если хорошо поразмыслить, так это – одна из форм рабства. – Она печально вздохнула. – Все ваши установления продажны, римлянин. В том числе и религиозные. Достаточно задаться вопросом, во что нас хотят заставить поверить, чтобы понять, что нам лгут.

– Теперь ты приведи пример! – Лонгин нарочно повторил слова девушки.

– Римское владычество! Этот знаменитый pax romana, который вы хотите нам навязать, якобы желая установить мир во всем мире. Если вы нам это предлагаете, так только для того, чтобы забрать у нас все: урожаи, которые собирают для вас, налоги, которые платят вам…

– А взамен мы строим для вас дороги, делаем более современными и расширяем ваши порты…

– В общем, делаете все то, что способствует развитию торговли.