Армен Гаспарян - Русская контрреволюция [Белые от Ростова до Парижа] [litres]

Части Корнилова удалось остановить 29 августа, после того как было разобрано железнодорожное полотно на перегоне Вырица – Павловск, а агитаторы убедили восставших солдат сложить оружие и сдаться. Мятеж был подавлен, генерал Корнилов и ближайшие его сподвижники – арестованы.

При этом глава правительства наделил себя чрезвычайными полномочиями, его министры имели право запрещать газеты, съезды, могли санкционировать аресты и высылки. Иными словами, устанавливалась диктатура. Вновь вводилась смертная казнь, что, естественно, не способствовало популярности Временного правительства. Обе столицы были заняты правительственными войсками.

Керенскому требовалось стабилизировать ситуацию в обществе и продемонстрировать свою приверженность демократии. 1 сентября он формирует новый орган власти – Директорию («Совет пяти»), которая провозглашает Россию республикой и распускает IV Государственную думу. 2 сентября из Крестов на свободу отпускают довольно большую группу социал-демократов, в том числе Троцкого, Каменева и Луначарского, арестованных после июльских событий.

Таким образом, пытаясь упрочить свою власть, Керенский сыграл на руку большевикам. После провала корниловского выступления впервые открыто прозвучал вопрос о формировании однородного социалистического правительства.

14 сентября было созвано Всероссийское демократическое совещание с участием всех политических партий, на котором должен был решаться вопрос о власти. Большевики его демонстративно покинули.

25 сентября Керенский формирует третье коалиционное правительство, в состав которого вошли шесть кадетов, один эсер, три меньшевика, два трудовика, один «независимый» и два военных специалиста. Параллельно велась активная работа по подготовке выборов в Учредительное собрание, в ходе которой все чаще слышалось мнение, что его состав определенно будет левым. Шли поиски компромиссов. Глава правительства старался найти общий язык и с кадетами, и с либералами, и с умеренными социалистами.

Историки сходятся во мнении, что Александр Керенский очень сильно недооценивал большевиков как силу, олицетворявшую недовольство народных масс. Хотя позиция Ленина, начиная с «Апрельских тезисов», была недвусмысленной: никакого доверия Временному правительству. И ведь еще «бабушка русской революции» Е. К. Брешко-Брешковская призывала Керенского к жесткой борьбе с «силами анархии», немедленному аресту Ленина и даже требовала посадить его на баржу и потопить в Финском заливе.

Однако, как отмечает доктор исторических наук, главный редактор альманаха «Белая гвардия» Василий Цветков, Александр Федорович искренне считал, что контрреволюции слева опасаться не стоит. Даже если большевики попытаются каким-то образом захватить власть, они будут разгромлены, окончательно дискредитировав себя в глазах демократии. И им ничего другого не останется, как просто расписаться в собственном политическом бессилии. То есть ему, может быть, подсознательно казалось, что если большевики попытаются выступить, с точки зрения их самообличения это принесет наибольшую выгоду. Причем впоследствии и в эмиграции для Керенского врагом номер один оставались не большевики, совершившие переворот в октябре 1917 года, а все те же самые корниловцы.

Также глава правительства не считал Красную гвардию хоть сколько-нибудь серьезной, боеспособной армией. Но при этом преданными ему вооруженными силами Керенский не располагал. В воспоминаниях он говорит об обмане и измене. Например, он обвинял командующего Петроградским военным округом полковника Г. П. Полковникова в поддержке корниловцев, нерешительности и дезориентации Временного правительства в том, что касается обороноспособности органов власти и учреждений в Петрограде. А о военном министре А. И. Верховском, который инициировал назначение Полковникова и командующего Московским военным округом Рябцева, говорил, что тот «был не только не способен овладеть положением, но даже понять его».

Вместе с тем неуверенные действия, метания, а иногда пассивность самого Керенского приближали развязку.

Части Петроградского гарнизона, от которых он хотел избавиться как от самых ненадежных, переходили на сторону большевиков. То же случилось и с частями, направленными в Петроград с фронта. Народная милиция, созданная вместо полиции, оказалась недееспособной.

Наверное, любому человеку, заставшему времена СССР, знакома история о том, как во время октябрьских событий Керенский сбежал из Зимнего дворца в женском платье, переодевшись сестрой милосердия (по другой версии – горничной). Но вряд ли этот миф является продуктом советской пропаганды. Как считает историк В. Ж. Цветков, в данном случае, по-видимому, следует говорить о народном творчестве, возможно, навеянном ассоциациями с женским батальоном, защищавшим Зимний дворец. Или же это анекдот, придуманный с целью унизить политического противника.