Ольга Гурьян - Мальчик из Холмогор [Повесть]

Потом ушли братья Рихманы. У Космы не было родных в Петербурге. Воскресенье он проводил в гимназии и не отрываясь читал подаренную Михайлом Васильевичем книгу.

Сегодня за Мишей что-то долго не приезжали. Он сперва посидел у себя на кровати, слушая слабые, печальные и фальшивые звуки, которые в дальней комнате извлекал из скрипки какой-то не взятый домой гимназист. Потом глядел в окно, за которым было так серо, что не разберёшь, небо то или вода. Потом не выдержал и спустился в залу, откуда была видна набережная и можно было заметить карету. В одиннадцать часов он пошёл обедать, но Косма взял с собой книгу, уткнулся в неё и не хотел разговаривать. Обед показался Мише невкусным и скучным за почти пустым столом.

Наконец уже во втором часу Миша услышал голос швейцара:

— За гимназистом Головиным карета!

Миша накинул плащ, выбежал и спросил кучера:

— Что случилось, Пантюша? Кто-нибудь болен? Дяденька, тётушка?

— Что им болеть? — сердито ответил Пантюша. — Барыня сами выбежали, велели запрягать. А я карету начал мыть — думал, уж никуда сегодня не поедем, — так они как закричат на меня. Видать, здоровые.

— А Михайло Васильевич?

— Третьего дня возил их в академию. А обратно вышли, лошадей отпустили, пешком пошли. Больной человек пешком не пойдёт.

Миша не стал спрашивать дальше, а поскорей вскочил в карету. Мутные капли стекали по стёклам. Миша прижался в угол, пересел в другой, подумал, что пешком он добежал бы скорее, но тут карета остановилась.

На крыльце его ждала Матрёша, беспокойная и небрежно одетая.

— Елизавета Андреевна не хотела за тобой посылать — думала, ещё больше волнений будет. Но Михайло Васильевич всё время тебя требует.

— Что случилось? — спросил Миша.

— Михайло Васильевич болен. Он в кабинете. Иди к нему.

Миша побежал к кабинету, но у дверей остановился, чтобы утишить биение сердца. Потом негромко постучал.

— Войдите! — ответил незнакомый, хрипловатый голос.

Миша тихонько открыл дверь и вошёл. В комнате было полутемно, в камине горел огонь. Михайло Васильевич лежал на диване одетый. Больше в комнате никого не было.

— Михайло Васильевич, вы заболели? — спросил Миша и поцеловал горячую, влажную руку.

— Кто же знал, что так выйдет, — ответил Михайло Васильевич. Голос был непривычный и плохо слушался его. — Третьего дня опять обозлили меня в академии. Я разволновался, накричал. Вышел — мне жарко. Думал, пройдусь — успокоюсь, остыну. Ан простыл через меру да расхворался. Что же ты так поздно? Я тебя давно поджидаю.

— Как карета приехала, я тотчас…

Миша сел на низкую скамеечку у дивана, и оба замолчали, глядя друг на друга и держась за руки.

Вдруг Мише стало страшно. Он жалобно спросил:

— Михайло Васильевич, а вы не умрёте?

— Ну конечно, сегодня ещё не умру, — ответил Михайло Васильевич и улыбнулся ему. — Ещё поживу немножко…

Прошла неделя, а Миша не получал никаких известий о здоровье Михайла Васильевича. Он волновался и тосковал. Саша Хвостов пытался ободрить его:

— Нет вестей — хорошие вести! Случись что-нибудь, уж мы бы знали.

В следующее воскресенье, хоть это и был первый день пасхи, за ним опять не прислали. Между тем все в гимназии разъехались, и даже Косму взяли на праздники какие-то знакомые его отца. Миша ходил по опустевшим залам растерянный и немного обиженный. Он не знал за собой никакой вины и не мог понять, как Михайло Васильевич, пусть даже больной, не захотел его видеть.

Во время обеда пришёл Фаддей Петрович, увидел, что Миша сидит совсем один за длинным пустым столом, сел против него, подпёр кулаками толстые щёки и стал жалостливо смотреть, как Миша ест.

Попозже он заглянул к нему в комнату и принёс немецкую детскую книжку с картинками, и Миша весь вечер просидел над ней, отыскивая знакомые слова и с удовольствием замечая, как много он уже знает.

Когда настало время спать, в комнату вошёл служитель, неся под мышкой свёрнутый войлок.

— Я у вас здесь ночевать буду, — сказал он. — Фаддей Петрович приказал, чтобы вам одному не боязно было.

Миша очень обрадовался, но сказал:

— Вот уж, стану я бояться! Небось не маленький!

Потом похвастал, что он уже много знает по-немецки.

— Это вы правильно делаете, что учитесь, — похвалил служитель, расстилая свой войлок на полу около Мишиной кровати. — Вот останетесь сиротой, заботиться о вас некому будет, ученье и пригодится.

Миша испуганно посмотрел на него.

— Почему сиротой?