Владимир Стрельцов - Приговоренные ко тьме

Внезапно она вскинула руку и прошептала:

— Смотрите, Гандульф! Они идут! Они уже здесь! Идите сюда, смотрите!

Гандульф подошел к ней и против воли на мгновение коснулся ее тела. У него закружилась голова от аромата ее масел, от волшебного чужеземного запаха ее волос. Да, он увидел подходящий к воротам военный отряд, одиночные факелы в руках воинов создавали впечатление, что огромная змея подползает к воротам Рима. Слышался топот спешащих подков и слабое бряцание оружия. Все это видел Гандульф, но все его естество замерло от прикосновения к этой восхитительной женщине.

Теодора взяла его за руку и, глядя на него умоляющим взором, страстно зашептала:

— Милый друг! Не губите! Выполните мою просьбу! Я вся в вашей власти! Отсчет уже идет на минуты. Умоляю вас, откройте ворота.

Гандульф медлил с ответом, испытывая даже некоторое разочарование тем, что Теодора не соглашается еще раз поднять в своей игре ставки. Но он ошибся. Решившись, Теодора сбросила плащ, меховую накидку и распахнула на себе льняные рубахи — ужасные одежды своего века. Последним козырем она, обнажив грудь и затуманив свой взор пеленой притворной страсти, крикнула ему в лицо:

— Я вся твоя. Мне нечего тебе больше предложить!

И с этими словами она впилась ему в губы, содрогаясь от гнусного запаха, шедшего у лангобарда изо рта, где чесночный аромат был одним из наиболее приятных оттенков палитры. Гандульф, как зверь пойманную добычу, схватил своими грубыми руками ее грудь, а она, в свою очередь, рукой отыскала то необходимое, умелое управление которым очень скоро отшибает у множества мужчин способность желать в этот миг чего-то еще. Так продолжалась несколько секунд, после чего Теодора осторожно прервала игру, выскользнула из лап Гандульфа и, глядя на него вновь умоляющими глазами, зашептала:

— Они идут! Нельзя медлить. Открой ворота и возвращайся! Это все, что тебе надо сделать! Ты получишь меня, как только сделаешь все!

Он сделал попытку приблизиться к ней, но она коротко поцеловала его, и, торопливо запахивая свои одежды, повторила:

— Они идут! Они не должны ждать! Скорее же!

Гандульф повиновался. Он закивал головой, бормоча до глупости неуклюжие слова о своих чувствах, наспех привел свои одежды в порядок, и с лицом, покрасневшим и потным от не нашедшей выхода страсти, выскочил за дверь. В комнате воцарилась тишина, Теодора подошла к окну и молча наблюдала за происходящим.

— Фу, мама! Он ведь такой мерзкий!

Теодора с хитрой улыбкой повернулась к сидевшему в углу служке.

— Увы, моя Мароция, порой для достижения цели приходится идти на крайне неприятные для себя вещи. Этот кабан очень нужен нам сегодня, нам всем, и мне, и твоему отцу и, между прочим, даже тебе. Надеюсь, ты запомнила, какие козыри может использовать женщина, чтобы добиться желаемого. У любого мужчины есть ахиллесова пята, — добавила она, улыбаясь, — деньги, власть, похоть. Этот сломался на последнем.

Стон ржавых цепей прервал ее речь. Ворота открывались и Теодора радостно вскрикнула.

— Теперь только бы им успеть продержаться, — произнесла Теодора, не став уточнять, кого она имела в виду под словом «им».

Змея военного отряда начала медленно вползать в город. Попеременно в оконных проемах соседних домов жители испуганно зажигали свечи и боязливо пытались угадать, таят ли именно для них какую-нибудь опасность входящие воины. Убедившись в спокойном поведении неизвестного войска, они умиротворенно возвращались в постель, предвкушая, как завтра с соседями будут жарко обсуждать эту странную новость.

На деревянной лестнице, ведущей в комнату, где оставались Теодора и Мароция, вновь раздались шаги. Теодора прислушалась к звукам шагов и радостно заключила, что поднимаются два человека. Уж больно ей не хотелось вновь остаться наедине (Мароция не в счет) с этим смрадным Гандульфом, вообразившим себе, что его может кто-то желать.

Дверь распахнулась, и еще один радостный крик вырвался из груди Теодоры. Вместе с Гандульфом в комнату вошел Альберих. Теодора кинулась и обняла герцога, к великому изумлению и радости последнего:

— Милый друг, я вне себя от счастья видеть вас! — и, прижавшись губами к его уху, безжалостно прошептала, — убей его!

Затем, отойдя от Альбериха, она нашла в себе силы прильнуть к Гандульфу.

— Мессер Альберих, представляю вам моего друга Гандульфа, доблестно несущего охрану Остийских ворот, верного друга и помощника моего мужа, а теперь также ставшего и моим другом.