Милош Црнянский - Переселение. Том 2

И плохо, разумеется, что Варвара бесплодна. Ведь они уже три года в браке.

Петру трудно. Сирмийские гусары ведут себя по-свински. Стоит только ему появиться в их компании, они давай острить: «Слушай, Петр, что нового? Поднатужься, брат! Мальчик будет, угостишь!»

Если на пути в Россию оставить супругов наедине, все еще, может, и образуется. Это не первый и не последний брак, который, бог даст, склеится. Но если Варвара останется в Нови-Саде, а Петр уедет в Киев, он, Юрат, думает, что тогда уж ничем дела не поправишь. Жену ни приветами, ни любовными посланиями из Киева в Бачку не удержишь. Женам другое нужно!

И если бы Анна в испуге не закрыла ему быстро рот рукою, крикнув: «Юрат!» — он, вероятно, сказал бы, чем удерживают жен.

Павел все это слушал, но мысли его витали далеко.

Когда Юрат замолчал, он спросил:

— А я-то чем перед ним виноват?

И видно было, что его недоумение искренне.

Анна и Юрат переглянулись.

Павлу и в самом деле не приходило в голову, что Петр мог приревновать к нему жену. Это же немыслимо! Даже малейшая тень не могла упасть на Варвару. Она была сущий ангел. Павел все еще полагал, что Петр возненавидел его из-за переселения в Россию, ревность тут ни при чем. Что случилось с Петром? Ведь он, Павел, держал его на руках, когда они в лодке впервые переправлялись через Саву, и заслонял от глаз мальчика трупы. Никогда, ни одной минуты Павел в Нови-Саде не ухаживал за Варварой Стритцеской, с первых же дней своего поступления в Сирмийский гусарский полк он решил жениться на ее бедной, но красивой и привлекательной родственнице. И теперь этот молокосос смеет называть его подстрекателем! Вот чего он дождался!

Павел, так измучившийся в Вене, сейчас был до того подавлен, что казался намного старше своих лет. На висках у него появилась седина, все отметили это про себя, ничего ему не сказав.

Он сидел, понуро подперев, по своему обыкновению, голову ладонями и слушал Анну и Юрата.

Когда Варвара вернулась, Павел вздрогнул и сказал:

— Пора освободить вам номер. Передай Петру, что я уже позабыл, что он говорил, и завтра все тут происшедшее буду считать пустым сном, не достойным того, чтоб его помнить.

И, даже не взглянув на Варвару, вышел.

Варвара молчала и не стала задерживать ни Анну, ни Юрата. Бросила только, что Петра в трактире нет, ушел, как всегда, поостыть. Вернется как ни в чем не бывало. Ребенок! Сущий ребенок!

Но если он ребенок, то она нет. Она решила, как и Кумрия, уйти от мужа и вернуться к отцу.

Юрата это настолько поразило, что он на мгновение обомлел, потом, махнув рукой, выбежал из комнаты. И, вероятно, чтобы выразить свое мнение о женщинах и браке, хлопнул дверью так, что все кругом задрожало.

Анна же бросилась успокаивать Варвару. Со слезами на глазах она говорила, что буря, поднявшаяся так внезапно в их семье, скоро пройдет, как летняя гроза в Темишваре, когда только попусту сверкают молнии и грохочет гром.

Варвара, усевшись на свою кровать, спокойно ее выслушала.

— Ты, Анна, — сказала она, — сильно ошибаешься. Я решила уехать, лучше мне вернуться к отцу, чем ждать, чтобы Петр меня когда-нибудь ночью убил, как какую потаскуху. Напрасно я пыталась урезонить мужа, ночи напролет, до самой зари, уверяла, что ему не в чем меня упрекнуть, что я ничем не нарушила супружеской верности. А он знай одно твердит: мы несчастны с тобой и не созданы друг для друга!

Анна была потрясена, когда Варвара добавила:

— Впрочем, это правда, в замужестве я не нашла настоящего счастья. Нет у нас счастья!

А когда Анна в отчаянии спросила, в своем ли она уме, Варвара, заплакав, сказала:

— И не удивительно, что у нас не было настоящего счастья. Петр еще ребенок. Ненавидит меня за то, что я не родила. Правду сказать, и я его больше не люблю по той же причине. Мне скучно с ним, одно слово, за сопливого мальчишку меня выдали!

А когда Анна принялась убеждать ее не говорить так, Варвара со странной улыбкой заметила, что за Петра ее просватали и любили они друг друга очень недолго. За этого молодого, красивого офицера она вышла, не представляя себе, что такое супружество. И даже на брачное ложе взяла с собой куклу. А после брачной ночи, когда муж проснулся, она шила кукле новое платье. Петр и милый, и красивый, но не это нужно женщине. Женщине нужна любовь, а он не знает любви. Для него это игра.

И когда Анна стала ее уговаривать, что надо образумиться, Варвара с грустной улыбкой сказала: трудно объяснить то, что с ней произошло. Ведь за Петра она вышла очертя голову просто потому, что выдавали замуж за Павла ее бедную родственницу.