Стелла Странник - Прощай, Ариана Ваэджа! [СИ]

— Полюбуйся, какая у меня говорящая доска! Видишь?

— Деревянная?

— Конечно! И самое главное — в центре стоит пентаграмма — самый магический знак! Слово «вход» — как и положено — вверху справа, а слово «прощай» — внизу слева.

При слове «прощай» Вера стиснула зубы. Сердце забилось учащенно, ведь в прошлый раз на этом секторе блюдце тоже постояло.

— Помнишь, мы тогда немного криво нарисовали вертикальные линии, поэтому и буквы чуть разъехались? Может, из-за этого сеанс был какой-то… ну, как бы не до конца? А здесь — смотри, какие ровненькие линии, таким… мягким полукругом идут, — не умолкала Лиза.

Вера, зная уже, что мебель в этом доме дубовая, обеими руками взялась за высокую спинку мягкого стула, обитого ярко-красным бархатом, и осторожно выдвинула его из-под стола.

— Ладно… — улыбнулась она. — Хватит об этой доске рассказывать! Давай уж к делу приступим! Мне так не терпится…

— Ну хорошо! — Лиза вышла из комнаты и тут же вернулась с блюдцем в руках. Плотно закрыла за собой дверь и выключила свет.

— Что-то совсем у нас темно, — заметила Вера. — Прошлый раз было не так.

— Ладно, я тогда приоткрою дверь, самую маленькую щелочку оставлю…

Наконец, все эти приготовления закончились. Блюдце лежало в центре спиритической доски, а пальцы девушек — на нем.

— Да, пока я не начала… — Лиза, чтобы не отрывать пальцы от блюдца, сдунула тонкую прядь непослушных волос со лба. — Пойми, что это — мистический ритуал! Не в театре мы… Да… и дух — он не слуга нам и… не клоун какой… Поняла? Лучше глаза закрыть… ну… пока настраиваешься…

— Дух Василия Колчака! — ее приглушенный шепот звучал по-театральному наигранно.

Вера чуть не прыснула от смеха, но вовремя взяла себя в руки.

— Дух генерала Колчака! Мы вызываем тебя! Приди! Приди! Приди!

Блюдце шевельнулось под пальцами. Значит, он тут.

— Явился ли ты без принуждения? — продолжала свой зловещий шепот Лиза.

Опять шевеление. Значит, сеанс можно начинать.

— Ну, коль по своей воле пришел, тогда и ответь нам: есть ли у Веры жених?

Блюдце сделало движение в сторону сектора «да», но потом остановилось и повернуло назад. Неужели к слову «нет»? Да оно задвигалось, как маятник, туда-сюда!

Боже! Вера не сводила с него взгляда, мысленно задавая тот же вопрос. В висках застучало, словно кровь начала бегать по сосудам все быстрее и быстрее — в такт движениям блюдца. Жилки возле глаз опять запульсировали, как тогда, после… ну, после того, как была у Павла…

— Хорошо! — прошуршал тихий голос Лизы. — Если ты не хочешь… а может, не можешь ответить на этот вопрос, то назови причину этого. Кто или что тебе мешает?

Блюдце опять задвигалось, но уже в одну сторону, останавливаясь рядом с буквами.

— Мыслете… — опять повторяла за ним «медиум». — И-и-и… твердо… рцы…

Она замолчала, а потом чуть не взвизгнула:

— Аз! Опять твой Митра! — она оторвала взгляд малахитовых глаз от стола и вонзила его в карие Верины бездонные озера. — Дорогая! Хорошо подумай о своем Митре! Может, это и не Бог Солнца, а? Может, человек? А вдруг его имя исковеркано… или еще что…

Вера молчала. Она думала.

— Ну… ты же — персиянка… — Лиза сделала страдальческое выражение лица. — Прошлый раз говорила об иранской и ведийской мифологии…

— Может быть… — задумчиво произнесла Вера, и на лбу появились продольные морщинки. — Действительно, Митра есть и Ригведе, и в Авесте. Ты знаешь, эти священные книги настолько разные! В одной — о ведийской религии, то есть, индоариев, в другой — зороастризма, его почитают иранские народы… Но вот что интересно: и там, и здесь Митра — это мужское имя божества и… обозначает одно и то же…

— Подожди! Ты ж говорила, он — Бог Солнца!

— Да, это уже позже… А до этого, в праиндоиранской религии, то есть, у ариев… был вершителем загробного правосудия…

— Ну… загробного — это уж слишком! — недовольная Лиза сморщила носик. — И что тогда генерал Колчак голову нам морочит? Сам в загробной жизни находится и нас туда же зовет?

— Да не зовет он нас никуда! А вершитель правосудия — это потому, что его имя так переводится: верность, клятва, согласие, договор… Перебиваешь меня и не даешь сказать! Какая ж мысль витала?

Вера сосредоточенно посмотрела на спиритические премудрости и словно прочитала на них ответ:

— О, да! А если Митра у Колчака — имя нарицательное? Может, дух генерала говорит не о боге, а о каком-то проступке людей из моего окружения, а может, и моем… о нарушении… клятвы?