Стелла Странник - Прощай, Ариана Ваэджа! [СИ]

Они прошли дальше, осторожно ступая на каменистую неровную почву, боясь оступиться, и внимательно разглядывая чуть ли не каждый сантиметр. Вот галерея сделала небольшой поворот влево… Это было и в прошлый раз. А здесь потолки стали чуть ниже, словно мастер торопился как можно быстрее продвинуться вперед и начал экономить драгоценное время… Кальцитовые натеки поражали красотой и изяществом! Вот словно живая — гроздь винограда, а здесь — кисточка с вишенками.

— Гляди-ка, словно в саду! — не удержался от комментария Борисов. — В прошлый раз я и не особенно-то разглядывал стены — больше под ноги смотрел…

— Да, одно слово — красота! — восторженно выдохнул Скорожитовский. — А вот… смотрите, смотрите… словно занавес с узорчатой бахромой…

— Был он и в прошлый раз, я обратил внимание! — уверенно произнес Потапенко. — Смотрите внимательнее, может, увидите что-то новое…

Впереди вспорхнули дремавшие летучие мыши. Видимо, недовольные шарканьем ног и звуками человеческого голоса. Свет от фонарей вроде бы и не мешает им, но вот колебательные движения волн, связанные с передвижением Гомо сапиенс — раздражают…

А вот — и грот, где они присели тогда передохнуть. Высоченные потолки таким же царским шатром поднимаются над неровными сталагмитами всех мастей и размеров, устремленных к потолку. Вот те самые колонны, а рядом — розовая дива… Самый яркий опознавательный знак.

— Присядем на минутку… подумаем… — произнес Потапенко, располагаясь на широкой возвышенности диаметром не меньше метра с закругленными краями, вроде седла.

Он снял с плеч вещевой мешок и положил его рядом с собой. Достал из бокового кармана свернутую вчетверо карту и стал в который раз внимательно ее разглядывать.

— Что-то здесь не так… — наконец, произнес он, — вот здесь, посмотрите, Леонтий Иванович.

— Не вижу! — ответил тот. — Вы о чем?

— Я о ширине галерей! Разве не видите, что на карте они одинаковые, а в реальности нет! Та, что слева, то есть, куда и пошли Арбенин, Сибирцев и Сиротин, намного шире… Да она в два раза шире той, правой!

— Странно… Как будто так… И что это может означать? — Скорожитовский опустил взгляд на чуть помятый лист бумаги и начал пристально разглядывать его. Он даже попытался измерить галереи мизинцем.

— А то и может означать, что разрушенный водой, а может, и оползнем, вход в эту галерею мог соединить ее с другой, проходящей рядом…

— Так мы же там были уже! — воскликнул Борисов.

— Да, были! Но мы осторожно прошли по коридору, ничего не трогая… А если после того, как Арбенин, Сибирцев и Сиротин побывали в этой галерее, что-то здесь обрушилось и засыпало старый проход…

— Вы как-то все занаучиваете, Федор Алексеевич! — Скорожитовский закончил делать на карте замеры и оторвал от нее взгляд. — Хотя… я тоже убедился, что входы в эти две галереи на бумаге совершенно одинаковые…

— Вот именно! И я о том же! — не унимался местный этнограф. Он начал ковыряться в своем вещмешке, словно где-то там, на дне, находились очень ценные артефакты. — Да куда же я его положил?

Наконец, достал нечто вроде грязного носового платка или куска старой ткани и развернул его:

— Вот, глядите, что я нашел под ногами!

— Неужели кусочек золота? — заговорщически произнес Скорожитовский.

— Не язвите! Знаете, что не золото! Конечно же, это только мое предположение… да и не до того было… то люди пропали, то Кондратьев уехал… короче, я не успел вам показать вот эту штукенцию…

— И что же это? — переспросил Скорожитовский, бросив взгляд на какой-то камень, скорее всего — неотесанный кусок породы, хотя, нет, довольно гладкий.

— Думаю, что это — яшмовая галька. Видите, какой округлый камень? С одной стороны… А с другой такой же галькой сделан скол… видите, вот он… И теперь уж это не просто камень, а… орудие под названием чоппер… Если же с двух сторон отбить — будет рубило. Можно из крупных сколов-отщепов сделать скрёбла для обработки шкур, а можно — скобели для обработки дерева и даже… остроконечники. И все эти орудия в быту были не у Гомо сапиенс, а гораздо раньше… Вот я о чем!

— Так значит, вы хотите сказать, что нашли орудие труда древнего человека?

— Может быть, и так. По крайней мере, еще до нас с вами на Урале обнаружили захоронения человека, называемого неандертальцем… Так что не мы — первые!

Потапенко завернул камень в тряпицу и положил его в вещмешок.

— Кстати, и тот амазонит, что попал под руку Тихону Павловичу, представляет не меньший, а то и больший — интерес, — добавил он после небольшой паузы.