Стелла Странник - Прощай, Ариана Ваэджа! [СИ]

Да, они готовились к встрече с чем-то немного загадочным, окутанным вековой тайной. Но — не настолько ирреальным, сверхъестественным, как это оказалось на самом деле.

Под ногами шуршал песок, переходящий в мелкие камешки. Иногда кусочки горной породы срывались вниз, значит, склон становился все круче. Кое-где приходилось раздвигать разросшиеся ветви деревьев, чтобы сделать несколько шагов. Несмотря на то, что пещера пользовалась популярностью среди путешественников, к ней пока еще никто не прорубил удобную дорогу. В некоторых местах, где корни деревьев выходили наружу, словно пытаясь убежать от плена каменной породы, приходилось цепляться за них. Пожалуй, это были более надежные «поручни», чем камни, которые в самый неподходящий момент могут рухнуть в пропасть.

Сквозь хвойные лапы отлично просматривался синий купол неба с солнцем, застывшим на его вершине. Однако, оно совершенно не жалило своими лучами, а светило ласково, словно благословляя путников. Монотонный звук природы — с шелестом листьев, журчанием воды, жужжанием насекомых — расслаблял, но не усыплял. А вот где-то справа ухнула птица, потом повторила свой крик — наверное, тоже желала нашим исследователям только добра.

— Вход в пещеру во-о-он там, чуть выше… в лесу! — показал рукой местный краевед Потапенко. — Здесь довольно крутой береговой склон… А дальше он переходит в водораздельное плато… и от реки расчленяется карстовым логом…

— Я так понял, Федор Алексеевич, что от реки до самого Дивьего камня и проходит карстовый лог? Вот почему природа-матушка наделала здесь подземные ходы!

— Постаралась на славу! — ответил тот. — Даже пока и сами не представляете, как… постаралась!

— Мы в курсе! — весело отозвался Кондратьев. — Уже почитали кой-какую литературу… Неужели такая большая, аж до десяти верст длиной?

— А то и больше! — отозвался тот. — А вот глубиной чуть ли не до сердца Земли доходит — саженей до… тридцати… Но, думаю, и глубже есть неизученные места. Да… А вот уже и вход!

Потапенко остановился, достал из кармана платок и вытер лоб, на котором поблескивали капельки пота:

— Передохнем немного…

В почти отвесной скале зияла небольшая дыра неправильной формы, особенно ничем не выделяясь на фоне каменной породы. Если бы не подсказал краевед, могли бы и не заметить издалека.

— Однако… — разочарованно произнес географ Скорожитовский, зам Кондратьева. Он еще что-то хотел сказать, но вовремя остановился, чтобы не огорчить «чичероне», уж так усиленно тот готовился к этому походу, да еще столько понарассказывал…

— Главное богатство — внутри! — резонно заметил Потапенко. — Как в нашем православном храме…

— Не хотел вас обидеть… — Леонтий Иванович снял кепку, обнажив копну темных волос, и обмахнулся ею, явно смущенный своей несдержанностью.

— Надеюсь, что посещение пещеры не опасно? — решил перевести тему разговора Кондратьев. — Как руководитель, я отвечаю за жизнь и здоровье каждого члена экспедиции!

— Да что вы, Павел Ильич, конечно нет! — улыбнулся Потапенко. — Для этого не нужно никакое специальное снаряжение… Любой человек, даже нетренированный, легко преодолеет переход.

— А сколько это займет времени? — поинтересовался Скорожитовский, довольный тем, что внимание с его персоны переместилось.

— Примерно шесть-восемь часов, так что успеем засветло. Но… — Потапенко сделал многозначительную паузу и пробежал взглядом по лицам ученых. — Но в отдаленных местах есть тоже проходы, и если надумаете и туда заглянуть, тогда надо будет разбить лагерь под землей и продолжить осмотр завтра… Это займет еще часов пятнадцать — двадцать.

— Да что вы говорите? А я-то думал… — Скорожитовский бросил взгляд на вход в пещеру уже с бОльшим интересом.

— Именно так, уважаемый Леонтий Иванович! — воскликнул Потапенко. — Причем, если следовать строго по карте, несколько экземпляров которой я вам дал…

— Ах, да, что-то я и не придал этому значение! — Кондратьев достал бумажные листы и быстро раздал их тем, кто стоял поближе к нему — Скорожитовскому и Сибирцеву, оставив один экземпляр себе.

Арбенин стоял чуть в стороне, прислонившись к пихте, которая поднималась прямо из-под скалы, и молча наблюдал за коллегами, потому что дал себе слово не вмешиваться попусту в их дебаты. На фоне крепкого дерева он казался не таким высоким, но еще более худощавым. Ветерок играл каштановой прядью волос, выбившейся из-под шляпы, и он ее поправил. Затем взял в руки мягкую пихтовую лапу и, оторвав несколько хвоинок, растер их в ладони, с наслаждением понюхал. Его прямой профиль с небольшой горбинкой, немного хищнический, совершенно не соответствовал выражению лица — мягкому, несколько одухотворенному. Может, потому что нахлынули детские воспоминания? О том, как однажды любовался посаженными вдоль дорожки к их имению елками, они тоже пахли хвоей, но иголки оказались колючими… Или о том, как бродил с матушкой по подмосковному лесу в поисках грибов и наслаждался ягодным ароматом…