Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

– Хорошо, Анна, – обратилась к ней седовласая дама, как будто услышав ее мысли, – я надеюсь, на курсах тебе понравится больше, чем у мисс Меткаф.

Анна спустилась с небес на землю. Что бы все это значило?

– Завтра я переговорю об этом в комитете, – продолжила дама. – Но уверена, что трудностей не возникнет.

Анна забормотала слова благодарности, но та ее прервала:

– Не стоит! Я думаю, это будет правильное вложение денег.

Когда Анна и мама вернулись в гостиницу, вышло солнышко и потеплело.

– Как ты думаешь, сколько я смогу зарабатывать? – спросила Анна у мамы.

– Не знаю. Но думаю, с тремя языками – не менее трех фунтов стерлингов.

– В неделю?! – Анна не поверила своим ушам. Сумма казалась огромной.

Папа поздравил Анну, правда, не без грусти:

– Должен признаться, я никогда не видел тебя секретаршей.

Анна поспешно отмахнулась от мысли, что она тоже не могла себе этого представить.

– Папа, – воскликнула Анна, – меня считают перспективной!

– С этим сложно не согласиться, – сказал папа.

Он был одет в свой лучший костюм для выходов, точнее – в тот, который, по его мнению, в данный момент казался наименее заношенным.

– Встреча в Международном ПЕН-клубе [5] Основанная в 1921 году в Лондоне единственная неправительственная организация, объединяющая профессиональных литераторов из более чем 120 стран. , – объяснил он. – Не хочешь пойти? Торжественная часть не очень затянется. Зато потом будет чай.

– Я бы пошла, – ответила Анна.

На самом деле идти в писательский клуб Анне не очень хотелось. Но сейчас, когда ее будущее определилось, она чувствовала внутреннее беспокойство. Анна быстро шла вместе с папой к автобусной остановке, стараясь не думать, что скоро ей придется посвящать свои дни не рисованию, а скорописи [6] Один из методов ускоренной записи текста путем упрощения правописания. .

– Это встреча секции немецких писателей, – объяснил папа (он был президентом секции). – Но чай, – улыбнулся он, объясняя преимущества происходившего, – будет настоящий, английский.

Писательский клуб находился на углу Гайд-парка. Когда папа с Анной пришли, все уже были в сборе – привычная компания эмигрантов с интеллигентными лицами, с потертыми воротничками и манжетами. Кое-кто из присутствующих вышел поприветствовать папу прямо в холл. Те, кого папа представил Анне, тут же отмечали, как она похожа на своего отца. Такое часто случалось и всегда радовало Анну: если ты похож на папу, то не можешь быть абсолютно безнадежным.

– Ваша дочь собирается пойти по вашим стопам? – полюбопытствовал невысокий человек в больших толстых очках.

– Хотелось бы, – вздохнул папа. – Хотя в последнее время ее гораздо больше интересовало рисование. А в настоящий момент, – он огорченно развел руками, – она планирует выучиться на секретаря.

Человек в очках тоже сокрушенно взмахнул руками:

– Что поделаешь! Надо на что-то жить!

Они отправились к небольшому подиуму, а Анна села вместе с остальными присутствующими. Темой клубной встречи была Германия, и несколько человек готовились выступать. «Как же много писателей! – подумала Анна. – Немудрено, что им сложно найти работу».

Первый выступавший говорил о том времени, когда нацисты только начали поднимать голову, и как можно было бы этого не допустить. Сообщение взволновало всех, кроме Анны, и вызвало много откликов и контраргументов.

– Если бы только!.. – кричали писатели. – Если бы только Веймарская республика… Социал-демократы… Французы Рейнланда…

После того как все немного успокоились, с места поднялся печальный человек в свитере. Он зачитал отрывки из дневника еврейского писателя, который до сих пор жил в Германии и оставался на свободе. Дневник тайно вывезли через Швейцарию. Анна, конечно, знала, как жилось людям в Германии. Но подробности ее ужаснули: нищета, преследования по поводу и без, постоянная угроза концлагеря. Когда чтение закончилось, в зале воцарилось молчание. Писатели с благодарностью взирали на облезлый потолок и на огромные окна, выходившие в Гайд-парк: они, по крайней мере, сумели вовремя уехать…

Потом кто-то выступал со скучной диссертацией, посвященной региональным отличиям Франкфурта и Мюнхена.

И наконец наступила очередь папы.

– «Берлин», – объявил он и начал читать.

Когда в возрасте восьми или девяти лет Анна впервые осознала, что папа – знаменитый писатель, она долго упрашивала его дать ей почитать то, что он написал. Хоть что-нибудь! И в конце концов папа показал ей коротенький отрывок, который, по его мнению, мог вызвать у Анны интерес. Анна до сих пор помнит свою растерянность после чтения. Ну почему, думала она, почему папа не пишет так, как другие? В то время в школе Анна научилась писать длинными, сложными предложениями, полными высокопарных оборотов. Она представила, как мог бы выглядеть папин текст, если бы был написан красивыми фразами. А папа зачем-то писал простыми словами да короткими предложениями. Только эти слова у него связывались между собой каким-то неожиданным образом. И это удивляло… Преодолев растерянность, Анна вдруг поняла, что хотел сказать папа. Но все равно… Почему бы ему не писать как другие?..