Илья Клаз - Белая Русь [Роман]

— А полк, пан Самоша, не войско? — Поклонский подался вперед.

— Что за войско?! — Самоша махнул рукой. — Гетман знает, что из войска твоего чернь бежит к Золотаренко. И хоть взял царь под свою руку Украину, а казаки помышляют на землях литовских свои корни пустить.

— Я с казаками дружбу не веду, — сухо ответил Поклонский. — Что помышляет Золотаренко, не знаю.

— Может, и правду говоришь, — согласился Самоша. — Но Речь не отдаст схизматам этот край. Никогда! Попусту возгордился царь победой над Головчином. Победа ли то была? Отошел гетман к Борисову, и вся победа. А тебе, шановный, видно, известно, что не сегодня-завтра гетман пойдет к Быхову и обложит его?

Этого Поклонский не знал. Удивления своего выдавать не хотел. И все же Самоша поймал едва уловимую тень тревоги на лице Поклонского. Самоша продолжал:

— Обложит Быхов и возьмет его. Потом, пожалуй, пойдет на Могилев…

Поклонскому надоел этот не совсем понятный и трудный разговор. Он понимал, что не затем пан Самоша пришел тайно в Могилев.

— Гетману лучше знать, куда вести войско.

— И я так думаю, пан Поклонский. Гетман послал к тебе для другого разговора. — Пан Самоша выждал. — Гетман надеется, что ты вернешься на службу к королю.

Поклонский опустил глаза. Он предполагал, что именно с этим делом явился Самоша. Заговорил тайный посланец гетмана о движении войска к Быхову и Могилеву не зря. Это не только откровенный разговор о планах Радзивилла. Если только гетман обложит Могилев и Поклонский не успеет покинуть город — не миновать ему плахи. Об этом не раз думал в часы бессонниц длинными осенними ночами. В подтверждение доброго намерения гетмана Самоша добавил:

— Ясновельможный обещает оставить чин полковника…

— Гетман ждет моего слова сегодня же?

— Нет. Можешь подумать. Но ежели твердо решил остаться на царской службе, говори сразу же.

— Добро, пан Самоша. Передай гетману, что подумаю.

— Буду у тебя, шановный пане, через неделю, — Самоша поднялся из кресла и дал понять, что разговор окончен.

— Прошу пана к столу, — предложил Поклонский.

Самоша от трапезы не отказался.

В день воскресенья утром хозяйка хаты, где Алексашка и Петька Косой стояли на постое, пекла блины. Зачиненные еще с вечера, они хорошо поднимались на сковородке, румяные и пышные. Алексашка тыкал в мочанку и заталкивал в рот сразу по полблина. Жирная мочанка текла с губ, и после каждого блина, аппетитно крякая, Алексашка ладонью обтирал бороду. Насытившись, сладко потянулся и заглянул в кадку. В ней было сухо.

— Теперь бы студеной водицы… Может, выскочишь, Петька?

Петька Косой, не торопясь, нахлобучил облезлую заячью шапку, взял ведро. Но испить после блинов холодной, с тонкими льдинками воды не привелось. Петька влетел в хату с порожним ведром, швырнул его на скамью и схватил подвешенную на стене саблю.

— Радзивиллово войско под стенами!..

— Ты не дури! — нахмурился Алексашка. Но поднялся и протянул руку к сабле.

— Вот тебе крест! Бежим быстрее!..

Выскочили из хаты и бегом пустились к городскому валу. А там уже были горожане. Когда поднялись на вал, Алексашка не поверил глазам: на ослепительно белом снежном поле в версте от города застыло войско — пешие и конные. Морозный ветер, что летел из-за Днепра, трепал бунчуки и знамена. Огромным кольцом вдоль вала войско обжимало город. Люд на валу шумел и судачил. Кто-то говорил, что войска ровно двенадцать тысяч. Кто-то видал артиллерию, которая спрятана за войском в лесу. Кто-то предсказывал, что завтра Радзивилл будет штурмовать город и, взяв его, вырежет московских стрельцов, а горожан полонит за то, что сдались на милость царя.

В городе стало хлопотно. Крамники закрывали лавки, запирали амбары. Ремесленники на огородах прятали под снег свои изделия, укрывали харчи и одежду. А к Луполовской стороне вала торопились ратники воеводы Воейкова. Прискакал на лошади пан полковник Поклонский. Вместе с воеводой поднялся на вал.

— Будут штурмовать, — Воейков смотрел на войско и прикидывал, с какой стороны может быть нанесен удар по воротам.

— Будет, — согласился Поклонский. — Надо расставлять полк.

— К воротам пустим ратников. — Воейков подумал, что удивительно спокоен и, кажется, равнодушен Поклонский к тому, что произошло. Увидав Алексашку, подозвал к себе: — Где твои ратники? Почему пеший ходишь?

— Жду, когда пан полковник укажет, — растерялся Алексашка.