Дебора Алкок - Испанские братья. Часть 1

Заканчивая своё письмо, достоуважаемый друг, я очень прошу Вас сразу же по прочтении предать сие послание огню, и тем самым молю деву Марию и святого Луку, который является моим покровителем, сохранить Вас от всяких бед и напастей.

Так, с отведённым в сторону взглядом, в сомнении качая головой и едва слышно приговаривая «Ай де ми», мир говорил об отце Хуана и Карлоса, которые не знали о нём ничего, кроме нескольких таинственных слов, звучавших для них как восклицание радости и восторга.

Шлем и чепчик — в них сила каждого дома.

(Испанская поговорка)

Дон Мануэль Альварес на несколько дней остался в Нуере, как называли старый замок на склонах Сьерра- Морены. Для Долорес это были нелёгкие дни. Она неустанно старалась оказать всё возможное гостеприимство дородному изнеженному господину, равно как и достойным образом заботиться о его приближённых. Он счёл нужным иметь при себе не только четырёх камердинеров, но ещё и дюжину вооружённых слуг, что, конечно, во время путешествия по пустынным горным дорогам никак не являлось излишним.

Сам дон Мануэль едва ли испытывал от путешествия большее удовольствие, чем матушка Долорес, но он считал своим долгом время от времени посещать своих юных родственников, чтобы удостовериться, что они ни в чём не испытывают недостатка.

Единственным во всём обществе, кто действительно испытывал от посещения гостей удовольствие, был фра Себастьян, добродушный, легкомысленный брат- послушник, который был лучшего воспитания и более тонкого вкуса, чем остальные члены его ордена. Он любил хорошо поесть и выпить, любил многословно порассуждать и почитать что-либо занимательное, не очень при этом любя углубляться в отвлечённые размышления.

Он тотчас был утешен, когда по прибытии дона Мануэля улучшилось качество подаваемых блюд. При этом скоро исчез столь естественный страх, что опекун его воспитанников проявит неудовольствие по поводу их неудовлетворительных успехов в учёбе. Он очень скоро понял, что это мало беспокоит дона Мануэля. Тот хотел только того, чтобы через два или три года они были способны приступить к учёбе в университете, в Комплютуме или в Саламанке, где они должны были оставаться до тех пор, пока один из братьев не пойдёт на военную службу, а другой посвятит себя церкви.

Что касается Хуана и Карлоса, то они безошибочным инстинктом детства чувствовали, что дон Мануэль не испытывает к ним искренней любви. Хуан испытывал больший, чем это было необходимо при данных обстоятельствах, трепет перед проверкой его знаний. Карлос, который внешне был к своему опекуну очень почтителен, в душе презирал его, потому что тот не знал латыни и не мог прочесть по памяти ни одной из баллад Сида.

На третий день своего пребывания в Нуере, после трапезы, дон Мануэль уселся в большое резное кресло и подозвал своих племянников. Он был высокий дородный человек с продолговатой головой, тонкими губами и острой бородкой. Костюм его был из тончайшей шерсти оливкового цвета с бархатными отворотами. Всё в нём было основательно, богато, без всяких излишеств. Держался он с величайшим достоинством, может быть даже величественно, как подобает человеку, который решился достичь наибольших высот в обществе, как ему уже удалось добиться большего богатства.

Начал он с Хуана, которому он серьёзнейшим образом объяснил, что его отец из-за своего неразумия не оставил ему ничего, кроме этих развалин на каменном склоне. Выслушивая это, мальчик пожимал плечами, глаза его метали молнии, он прикусил губы, чтобы не сказать какую-нибудь дерзость. Дон Мануэль между тем продолжал говорить о том, что благородное ремесло военного откроет для него путь к славе и счастью. Эти слова нашли отклик в душе мальчика, он поднял голову и быстро сказал:

— Да, дорогой дядюшка, я охотно стану солдатом, как мой отец!

— Хорошие слова! Когда ты достигнешь соответствующего возраста, я употреблю всё своё влияние, чтобы ты получил хорошее место в армии Его Величества. Я очень надеюсь, что ты добавишь славы своему древнему роду!

— Можете положиться на меня, — медленно и торжественно проговорил Хуан, потом поднял голову и продолжил скороговоркой, — кроме имени Хуан отец также дал мне имя Родриго, которое носил и Сид Кампеадор; наверное отец хотел показать…