Александр Пинский - Слава [litres]

В Северодонецке папа уже стал начальником цеха, был участником ВДНХ, а участвовать на ВДНХ – это по советским временам довольно редкое дело. Там он получил большую серебряную медаль, называлось это «за строительство города на сыпучих песках». Мама на какое-то повышение пошла в том же ОРСе, по-моему, стала начальником отдела кадров. А я перешел в новую школу, где успешно отучился до выпуска, до 10 класса. Там и друзья появились, которые надолго остались в жизни, да и вообще время такое было, достаточно интересное. Учился я все время хорошо. Начал усиленно заниматься спортом.

Меня увлек волейбол, и я измывался над собой: по 200 приседаний на одной ноге пистолетиком, по лестнице вверх – тоже только на одной ножке прыгать, а мы на четвертом этаже жили, в квартире головой достать до лампочки в коридоре – это вообще было обязательной вещью. Начал играть, ничего так вроде играл, ездили по соревнованиям.

Северодонецк, кстати, был очень спортивный город, только волейбольных площадок было больше 20. И все время полные. Здесь же построили первые крытые корты Союза. Такой хороший, спортивный город был. Ну, а раз спортивный город, то где же мы, как не там?

Школу я окончил с медалью, позорной серебряной медалью, хотя у меня не было ни одной четверки. За весь 10 класс, за весь год, у меня была одна четверка из текущих оценок, других у меня не было. Это не потому, что я сильно зубрил, просто получалось нормально заниматься. И где-то в 8 классе я увлекся медициной. Зоологичка была моя ближайшая подруга, давала резать лягушек, я их резал вдоль и поперек, проводил блестящие операции на сердце лягушки. Химичка – это вообще свой человек, она действительно была очень хорошей учительницей.

После окончания школы я поехал поступать в медицинский в Харьков. Северодонецк и Харьков рядом же.

У меня уже тогда было плохое зрение, я знал, что меня могут на комиссии завернуть, поэтому таблицу вот эту с буквами [4] Таблица Сивцева – наиболее распространенная на территории бывшего СССР таблица, применяемая для проверки остроты зрения. Названа в честь Д. А. Сивцева, советского офтальмолога (1875–1940), который разработал ее в 1925 году. Прим. ред. , я ее выучил наизусть, все строчки, и комиссию прошел нормально. А меня к экзаменам не допускают. С медалью я вообще не должен был экзамены сдавать. Но мне сказали:

– Нет, без экзамена мы вас не берем, сдавайте экзамен.

– Давайте буду сдавать экзамен.

А что мне, подумаешь. И меня погнали еще раз на комиссию, и на глазах они меня таки заловили: дали другую таблицу, не буквы, а вот эти кружочки с дырочками [5] Речь о таблице Головина. Также применяется для проверки остроты зрения, содержит 12 строк колец Ландольта, размер которых уменьшается от строки к строке в направлении сверху вниз. Названа в честь советского офтальмолога С. С. Головина (1866–1931). Прим. ред. , которую я не знал. И поэтому я остановился на второй-третьей строчке. А они мне – кыш. Хотя сейчас уверен, что в любом случае не взяли бы из-за пятой графы [6] Графа для указания национальности в личном листке по учету кадров паспортных органов МВД СССР, на основании которого оформлялся паспорт. Прим. ред. – это был первый случай, когда моя национальность явным образом оказалась препятствием.

А в это время в Питере уже учился мой школьный товарищ Валера Мирошниченко, он на год раньше окончил школу и поступил в строительный. Он мне рассказал, как там все классно, общага. Ну а че мне искать еще чего-то?

И я поехал в Питер.

– Нас набралось там человек, наверное, 25 медалистов и пятипроцентников – это те, кто окончил техникум с красным дипломом, они тоже шли как медалисты. Кстати, среди пятипроцентников были Борька Любаров, Юрка Помпеев – все мои будущие друзья. Вступительных испытаний не должно было быть, но льготников набралось много и нам устроили экзамен, который я успешно сдал.

Так я попал в Питер. О чем ни разу в жизни не пожалел. Я не знаю, что было бы, если бы меня приняли в харьковский медицинский. Хотя думаю, что стал бы приличным доктором. Но Питер – это просто особая песня.

Если говорить честно, все то, что я в жизни получил с точки зрения общего развития, – это только Ленинград и эти пять лет учебы. Во-первых, мне повезло, я был все время с очень интересными ребятами.

Во многом с их помощью я пристрастился к литературе – это же время такое было. Ахмадулина, Евтушенко, Вознесенкий – они приезжали в Питер, в книжном магазине становились на прилавок и читали свои стихи, и все ходили и слушали, потому что это было действительно круто. Ходили в Дом литераторов, где я познакомился и подружился с ленинградскими поэтами Виктором Соснорой и Глебом Горбовским. Ну а Юра Помпеев, с которым мы прожили в одной комнате общежития все пять лет, в итоге сам стал писателем, нынешним членом Союза писателей.