Назир Сафаров - Гроза

Давно уж повелось, что могильщики на этом кладбище вскрывали старые могилы, отгребали в сторонку старые кости, подчищали и подновляли место и клали туда новых покойников. Но на этот раз могильщик поступил по-другому. Для суфия и его супруги он вырыл новую, просторную могилу. Некоторые, видя такое дело, невольно подумали про себя: «Отчего это могильщик ради какого-то жалкого бедняка затратил столько трудов, в то время как мог ограничиться легкой работой?» Но, оказывается, могильщик поступил таким образом не случайно. Он, копая могилу, думал так: «Что хорошего видели они на этом свете? Суфий, так же как и я, прожил всю жизнь, служа людям, я рою могилы и засыпаю покойников землей, а суфий помогал людям на свадьбах, на тех же похоронах и во время исполнения других обрядов. Я ведь хорошо знал и самого покойника и его жену.

Аймат-суфий женился на вдове старше себя на десять лет. Они жили в старой кибитке, доставшейся его жене по наследству от прежнего мужа. В этой кибитке, величиной с куриную клетку, они прожили до конца своих дней, так и не дождавшись ребенка. Вот у кого стоит поучиться супружеской верности. Поучительно ведь и то, что в мир иной они перешли в один день. Это милость божья на них. А что было бы, если бы один из них умер, а другой продолжал бы жить? Конечно, на все воля божья, но несомненно, что участь оставшегося была бы горька. Уж, наверное, не каждому выпадает такое счастье, как выпало суфию и его жене, которые поровну делили радости и горести жизни, а потом взяли да умерли в один день. Так пусть же эти люди, чистые, как ангелы, лежат в просторной и чистой могиле».

Вот с какими мыслями могильщик вырыл новую могилу на открытой и обособленной части кладбища.

Положить тело суфия в могилу помогали могильщику два других человека, а также Карим-каменотес. Когда же подошла очередь покойницы, не нашлось никого, кроме Карима. Тогда вскочил с места горестно сидевший в сторонке незнакомец-дервиш.

— Если позволите, я помогу, — сказал он Кариму и подошел было к погребальным носилкам.

— Погодите-ка, вы сначала скажите, женаты ли вы?

— Нет, я не женат.

— Так отойдите в сторону. Умершую женщину опускать в могилу дозволяется ее мужу, детям, а если их нет, то бедняку, имеющему жену. Так указывает шариат.

Дервиш приложил обе руки к груди, попятился назад, не зная, куда девать глаза, примостился возле одной старой могилы. Бегая взглядом по людям вокруг, он искал среди них суфия… Слова Карима-каменотеса сильно задели дервиша.

Тем временем каменотес поименно вызвал трех знакомых ему женатых людей.

— Подойдите, помогите могильщику, это на том свете зачтется, — сказал он и, бережно сняв с одних погребальных носилок обветшалую паранджу, с других — халат, передал их одному из молодых людей. Опустив с помощью стоявшего тут женатого человека легкое, как перышко, худенькое тело старухи в могилу, положили его рядом с суфием.

Когда пришла пора закрывать боковое углубление в могиле, не хватило глиняных катышей, новые находились в двухстах метрах. Незнакомец опять обратился к Кариму-каменотесу:

— А таскать катыши дозволяется ли мне шариатом?

— Дозволяется, допустимо. Бегите, поторопитесь совершить благодеяние… — как бы утешил и ободрил его каменотес.

Передаваемыми из рук в руки катышами закрыли боковое углубление в могиле, затем всю могилу засыпали и заровняли землей.

— Мусульмане! Каким человеком был Аймат-суфий? — громко произнес Карим-каменотес, обратившись ко всем стоявшим вокруг.

— Хорошим был человеком Аймат-суфий, царство ему небесное! — ответила толпа.

— Какой женщиной была старуха Ходжар-кайвони? — снова обратился с вопросом к людям Карим-каменотес.

— Хорошей женщиной была старуха Ходжар, трудолюбивой и бескорыстной. Да вознаградится ей на том свете.

Услышав слово «суфий», дервиш остолбенел. Озираясь вокруг, как помешанный, он бормотал про себя: «Как суфий? Какой суфий? Не снится ли мне это? Какой суфий, почему суфий?»

Люди, слыша, как бедняга разговаривал сам с собой, перешептывались:

— Это дивана [13] Дивана — безумный, юродивый. .

…На третий день после похорон Карим-каменотес по какому-то делу пришел к мечети. Опять он увидел незнакомца подметавшим и поливавшим двор. «Вот хорошо, — подумал Карим-каменотес, — кстати, поздороваюсь с этим человеком и познакомлюсь с ним, а если он обиделся на мою грубость на кладбище, то извинюсь. Правильно говорят в народе: «И один враг — это много». Он повернулся в сторону дервиша и произнес приветственные слова, но тот продолжал подметать двор, как будто ничего не услышал.