Джанет Скеслин Чарльз - Библиотека в Париже [litres]

– Как вы могли уехать?

– Если бы я осталась, она могла бы потерять все, и прежде всего то место, которое называла своим домом. Да, я любила библиотеку, но Маргарет я любила сильнее. Мне было стыдно рассказать правду друзьям и родным, я боялась последствий, и потому я вышла за Бака и уехала из Франции, даже не попрощавшись. Я никогда не видела могилу своего брата, я лишь надеюсь, что родителям удалось вытребовать его тело. – Одиль глубоко вздохнула. – Я сбежала. И до сих пор никому об этом не рассказывала.

Я порывисто обняла ее, но она не ответила мне объятием.

– Я никогда не смогу простить себя, – прошептала Одиль.

– За то, что вы сделали с Маргарет?

– За то, что бросила ее.

– Она сама велела вам уйти.

– Иногда это значит, что нужно остаться.

Ошеломленная ее словами, я уставилась на папоротник у окна, на аккуратно стоящие пластинки, на стеллаж с ее любимыми книгами… После такого торнадо открытий я почти ожидала увидеть, что все эти вещи рухнули на пол.

– Но… но вы всегда знали, как найти правильные слова.

– Потому что я уже наговорила очень много неправильного.

– Так вы на самом деле двоемужница?

– Бак умер. Так что уже нет.

Мы обе хихикнули, хотя ничего смешного тут не было. Хотя и было в своем роде.

– Но что вы натворили? Неужели это было так плохо?

Когда Одиль закончила рассказ о Маргарет и ее возлюбленном и о том, как Поль и его дружки напали на нее, все недостающие кусочки головоломки встали на свои места, я увидела картину целиком.

– Даже если то, что вы рассказали, правда…

– Это правда! – резко бросила Одиль. – Они сломали ей запястье.

– Но вы в этом не виноваты. Вы-то ей кости не ломали.

– Все равно что ломала. Я же сказала.

– Каждый сам отвечает за свои поступки.

– В целом я с этим согласна, – ответила Одиль, – но не в данном случае. Ставки были слишком высоки. Я подвергла Маргарет опасности. Я никогда ни слова об этом никому не сказала, даже Баку. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Но тебе я рассказываю, потому что не хочу, чтобы ты совершила подобную ошибку. Обуздай свою зависть, или она завладеет тобой.

Мне хотелось убедить Одиль в том, что мои чувства не таковы, но…

– А вы знаете о том, что потом случилось с Маргарет? Как вы думаете, она вернулась в Англию к дочери? Вы когда-нибудь пытались связаться с ней, узнать, все ли у нее в порядке?

Одиль открыла ящик письменного стола и достала вырезку из «Геральд» за июнь 1980 года, и я всмотрелась в профиль Маргарет Сент-Джеймс.

Мы теряем любимых, родных, друзей, средства к существованию. Многие из нас подбирали осколки своих жизней, хотя некоторые кусочки были уже утрачены навсегда. Нам пришлось заново создавать себя.

Я знала женщину, которая справлялась с потерей, уничтожая вещи. Она швыряла на пол тарелки, и это служило ей утешением. Возможно, она хотела расколотить предметы до того, как они сломают ее, но это меня беспокоило. Те годы в Париже были скудными, ограничения продолжались и после войны. Мы были голодными и усталыми.

Я попросила ее горничную принести мне осколки, думая, что смогу их склеить, но их уже невозможно было восстановить. Я сделала из некоторых осколков брошки, чтобы украсить потрепанную одежду моей дочери. Читатели нашей библиотеки восхищались этими брошками. Я начала их продавать, и парижане носили мои изделия. А то, что модно в Париже, вскоре становится модным во всем мире.

Я разволновалась, словно вдруг увидев Маргарет – живую, и благополучную, и настоящую художницу.

– Вы уверены, что она потеряла опеку над дочерью?

– Она была уверена, что потеряет…

– Но, судя по этой статье, дочь жила с ней.

Одиль изучила вырезку.

– Я никогда не истолковывала это так.

– Возможно, все кончилось не так уж плохо для Маргарет. И здесь есть адрес ее бутика в Париже. – Я показала на страничку. – Вы должны ей написать.

– Может, ей этого не хочется.

– Вы должны попытаться.

– Я уважаю ее чувства.

– Вы просто боитесь, что она не ответит.

– И это тоже.

– Напишите ей!

Наверное, в этом я была похожа на свою мать, неистребимую оптимистку. Я просто чувствовала, что для Маргарет и Одиль конец должен быть счастливым, ощущала это всем сердцем. Любовь приходит, и уходит, и приходит снова. Берегите настоящих друзей. Не отпускайте их.

– Я подумаю.

Мы с ней прошли темной дорогой, преисполненной уродливыми чувствами, но она, увидев худшее во мне, продолжала меня любить. Я расцеловала ее в обе щеки и попрощалась.