Евгения Тур - Мученики Колизея

— О великий император, — воскликнул он, увидя опять молодого епископа здравого и невредимого, — уверуем в Того, Кто спасает этого юношу от неминуемой и страшной смерти. Я верю, что он служитель истинного Бога! Жрецы Юпитера, Юноны и Геркулеса не пошли бы на верную, жестокую смерть, а если бы были преданы огню, горячей смоле, зверям, как этот праведник, то давно бы погибли.

Слова префекта поразили императора Адриана; он вознегодовал и разгневался.

— Как? — воскликнул он в неописанном раздражении, — и ты осмеливаешься говорить так, и ты, префект, изменяешь и мне, и нашей религии? Я осыпал тебя милостями, а ты теперь принимаешь сторону ненавистных христиан, презренных невежд и нищих? Ты умрешь смертию, которая всех их ожидает.

— Великий император, — сказал префект, — выслушай меня. Пока я не верил, я был верный исполнитель твоих приказаний, но как могу я поступить против моей совести? Я предпочитаю умереть, но не буду кривить душой. А ты подумай, за что ты казнишь стольких невинных. Кого они обидели? Кому сделали зло? У кого что отняли? Напротив, их закон есть любовь, и они делятся с бедными тем, что имеют. Посмотри, с каким смирением они выносят все бедствия, с какою кротостию переносят оскорбления, с каким мужеством принимают мучительную казнь!

Император не отвечал ни слова, но подал знак рукой, и ликторы бросились на префекта; но он освободился от рук их и упал к ногам молодого епископа.

— Моли за меня Бога твоего, да спасет Он душу мою и помилует ее. Его одного я исповедую и умру за мое убеждение с радостию.

Молодой епископ, проливая слезы радости, благословил его и возблагодарил Бога за его обращение. Ликторы схватили префекта и, по приказанию императора, вывели его на средину арены и отрубили ему голову.

Елевферия отвели в темницу. Она была ужасна; это была темная, смрадная яма, в которой едва можно было поместиться. В этой ужасной темнице погибли многие от болезни и голода, многие сошли с ума от отчаяния. Но отчаяние не могло коснуться души молодого епископа; любовь к Богу, уверенность, что он переносит краткое земное испытание, давали ему ясность душевную и мир сердечный, а с этими великими благами человек не может быть несчастлив. Ясность души и мир сердца суть великие нравственные силы. Они порождают и укрепляют непоколебимую решимость погибнуть без трепета за правду. Когда железные двери тюрьмы затворились за Елевферием, он упал на колени и в молитве вознес душу свою к Богу; в этом умилении не чувствовал он страданий тела, но испытывал восторги души, призывая на себя великость Божией благодати. Сила молитвы бесхитростной и горячей велика. Она наполняет сердце умилением и мужеством. Его оставили без пищи, и когда чрез несколько дней, по приказанию императора, стражи вошли в темницу, то, к крайнему своему изумлению, они нашли Елевферия здоровым и столь же непоколебимым, как и прежде. Адриан был раздражен, приказал привязать его к лошадиному хвосту и выпустить на волю дикую лошадь.

Приказание было исполнено, но Божия воля хранила мученика. Он был дивною силой приподнят с земли и посажен на коня. Конь помчал его через Римскую широкую Кампанью (бесплодную степь, которая и доселе окружает Рим), переплыл реки, вторгся в горы, взлетел на одну из самых высоких Апеннинских скал и стал, как вкопанный. Чудное зрелище открылось глазам мученика. Вдали, у подножия скалы лежали зеленые долины, блестевшие яркими цветами полудня, благоухание их было столько же приятно, как чистота горного воздуха. Журча сбегали горные ручьи в долину, орошая блестящие каменья своими прозрачными струями и осыпая их алмазами водяных пузырей; золотой песок дна виднелся явственно сквозь прозрачную, как хрусталь, воду. Столетние деревья стояли величественно, и сквозь их густые ветви и листву едва проникали лучи яркого солнца. Этот чудный вид горной природы был прекрасен, но какой красотой должен он был сиять для Елевферия, после смрадной, лишенной света и воздуха тюрьмы! Молодой епископ сошел с коня, упал на землю и во прахе, в слезах благодарил Господа за свое чудесное избавление. Утолив голод плодами, а жажду водой потока, он упился, как нектаром, горным воздухом и сошел в долину. Природа юга — мать добрая. Она дает человеку все нужное ему в изобилии. Елевферий под сению вековых дерев у подножия высокой горы нашел углубление, похожее на пещеру. Он уложил в ней слой мягкого мха и устроил себе жилище. Над ним сияло голубое небо, вокруг него благоухая стлалась узкая долина; роскошная природа прельщала взоры его, куда бы он ни обратил их. Он был один с Богом, молился Ему ежечасно и благодарил Его пламенно. Так прожил он несколько недель вполне счастливый и спокойный.