Людмила Томова - Красный всадник (Уот Тайлер)

— К чему объяснять? Это все равно, что пытаться вспахать песок.

— Да как ты смеешь?! — вскочил со своего места председатель. — Мало того что он обманул его величество короля, — он выражает непочтение комиссии, которой поручено собрать недостающие казне деньги. Под стражу мерзавца! И этих тоже! Пусть знают, как составлять налоговые списки! Пусть знают, что такое королевская комиссия! Они здесь все заговорщики! Судить их!

Один из чиновников низко поклонился.

— Куда их прикажете, господин председатель?

— В сарай. В Баркинг.

— Но там уже сидят крестьяне из Керрингэма. Другого свободного сарая у баронов нет.

— Потеснятся. Жалкие скоты! — председатель бросил в чернильницу перо и вытер рукой пот, выступивший на красной лысине. — На сегодня хватит…

Уже девятую ночь сидит Джеймс в грязном темном сарае и с ним семеро вилланов из окрестных деревень. Их должен судить Суд королевской скамьи [30] Суд королевской скамьи — верховный гражданский суд. . Пощады не будет. Королевству нужны деньги. И если у тебя их нет — ты враг его величества короля.

— Ты что бормочешь? — сказал кто-то рядом. Кажется, Томас Бекер.

— Еще неизвестно, кто из нас скоты, — произнес Джеймс запоздалый ответ председателю. — Ий-ех! — Он с хрустом сжал пальцы.

— Тише, разбудите того… за стеной, — послышался голос.

— Это ты, Джон?

— Нет, немножко не разглядел. Я Вилль, из Керрингэма.

— Братцы, а вы знаете, я и в темноте научился видеть. Как кошка. Всех вижу, — раздался голос Боба Мока.

— Тебе твои зубы подсвечивают.

— А ты раскрой пошире рот, может, и тебе светлее станет.

— Тише, вы, — опять послышался голос Билля.

— И за что только тебя, такого тихого, посадили?

— Скоро всех рассудят, и я узнаю, за что.

— Чтоб пусто было этим господам! — проворчал Джон Пейдж. — А за что ты сидишь, Бен? Сидишь и молчишь.

— За что сижу, спрашиваешь? За разбой.

— Господи, кого здесь только нет! Спаси наши души!

— Я ударил сборщика. Думаешь, его послал король Ричард? Король не мог разрешить такого. Это все другой король — кастильский, Джон Гонт. Он обманул Ричарда и прислал за деньгами комиссию.

С минуту все молчали.

— И я его убил… убил бы, если бы нашлись такие, кто меня поддержал.

Опять тишина.

— Он вернулся к нам собирать недоимки. И получил.

За стеной, противоположной к двери, послышался шорох. Затем что-то хрустнуло внизу и зашелестело наверху, у оконного отверстия.

— Постойте, братцы. Мне на голову шлепнулось… — раздался голос Эндрью.

Все задвигались, зашуршали соломой.

— Ну что ты тянешь?

— Подожди ты. Пахнет вкусно.

— Я же говорил, что-то должно случиться. Все чудеса длятся девять дней. Значит, на девятый день всегда можно ждать самого главного чуда, — обрадованно сказал Вилль.

— Не будет ошибкой заметить, что это сыр, — продолжал Боб, — и еще — краюха хлеба. И еще — кусочек кремня… А это, бьюсь об заклад, копченая колбаска.

— Э, отпусти мой палец, парень.

— Кто бы мог подбросить это угощение? Да еще в платке?

— Дай-ка сюда, Эндрью.

Платок пошел по рукам. Его ощупывали и обнюхивали.

— Клянусь богом, он пахнет волосами моей Сибилии.

— Если она мажет голову простоквашей, то ты, Вилль, не ошибся.

— Прочисти свой нос! Здесь пахнет козьим сыром.

Джеймс долго держал в руках тяжелую шелковистую ткань. Эх, взглянуть бы на узор! Сердце подсказывало, что это могла быть и Клеменс.

— Ладно, к делу, вилланы. Дели, Эндрью, то, что ниспослано сверху. Мы верим тебе. Никого не обидишь.

— Братцы, а колбаса все же есть. Жирненькая. Ты, Боб, не ошибся.

Эндрью выбил из кремня огонек.

— Это свечка! Кусок тростниковой свечки! — вскричал Боб. — Живем еще!..

Трепещущий огонек осветил сарай, бросил дрожащие блики на черные балки под крышей, на изможденные лица. Заморенные бессонницей и духотой люди оглядывали друг друга. Только рыбак Тоби Снейк, щурясь, смотрел на хлеб с сыром.

— Я думаю, это не лишняя добавка к бобовым лепешкам и кувшину воды, которые пропихивают сюда через кошачий лаз… — сказал он и злобно пнул дверь с маленьким отверстием внизу.

Эндрью наконец пристроил свечу к щепке, отставшей от стены.

Когда все было съедено, узники растянулись на остатках соломы, старательно перетряхнув ее и положив побольше под голову.

В наступившей тишине раздался приглушенный голос Эндрью.

— Один наш парень ходил по субботам в Колчестер. Потом возвращался и рассказывал, что там слышал. Город частенько посещали странствующие монахи и говорили очень непохожее на то, что проповедуют бароны. Они говорили: бог создал людей равными и все на земле принадлежит каждому живущему. И если ты работаешь, то должен за свой труд иметь столько же, сколько имеет твой господин. Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда господином?