Кузьма Абрамов - Степан Эрьзя

С приходом весны между Степаном и Лией наступил мир. Он на время отступил от своего первоначального зарока не потакать ей и согласился иногда бывать в театрах, посещать Общество содействия искусству. Хотел ли он удержать ее или просто ему надо было несколько рассеяться? Возможно, и то и другое. Он привязался к Лие. Временами она умела быть нежной и очаровательной. А это для мужчины что-нибудь да значит. При всей ее горячности, несомненно, она нравилась ему. Как-то еще в Париже Лия намекнула на то, что надо бы оформить их свободные отношения. Но он не хотел ее связывать, понимая, что такую темпераментную женщину долго не удержишь возле себя.

Спокойно прошло и лето. Лия больше не напоминала о просроченном паспорте. Степан работал мало: они часто делали длительные прогулки на пароходе по заливу Ла-Плата, ездили в Монтевидео, купались и загорали на пляже. К осени он наведался в дровяные склады у пристани и привез оттуда грузовую машину коряг и толстых чурок квебрахо. Обновил инструмент для резьбы по дереву, старый для этой крепкой древесины не годился, приходилось без конца его подправлять и точить. Пока он не приспособил к точилу электромоторчик, вертеть его заставлял Лию, что ей не очень-то нравилось, и всякий раз она ругалась, показывая ужасные мозоли на руках.

Вскоре между ними опять пошел разлад. Лия настоятельно потребовала, чтобы он снял для нее квартиру. А сам, если ему уж так хочется, пусть остается здесь в этой конюшне. Степан понимал, что снять для нее отдельную квартиру — значит, потерять ее. Он видел, как заглядывались на пляжах мужчины, когда она в плотно облегающем купальнике неторопливо выходила из воды, и знал, что ей нравилось их внимание...

Два с половиной года прожил Степан вместе с Лией. За это время все было между ними — и дружба, и ссоры и нежность, и холодность. Не было лишь ревности. Степан был по своей натуре человек не ревнивый, хотя Лия не раз давала для этого повод. А у нее вообще не было причин ревновать его к кому-либо. Но так было до тех пор, пока их отношения не испортились. Убедившись, что он так и не снимет для нее отдельную квартиру, она из-за каждого пустяка начинала с ним свару.

Степан давно уже заметил на своей улице босоногую девчонку с иссиня-черными волосами и темными, точно глубокий омут, глазами. Каждое утро она с матерью шла на базар, неся на худых плечах тяжелую корзину с фруктами. Ему захотелось вырезать ее чудную головку с круглым, как персик, смуглым лицом, маленьким носиком и сочными вишневыми губами. С базара она возвращалась обычно одна, что-то напевая гортанным голосом, и однажды, подкараулив ее, Степан попробовал заговорить с ней на смешанном языке — итальянском и испанском. К его удивлению, она все поняла. Оказывается, у девушки отец — итальянец, а мать — аргентинка. Она без лишних уговоров согласилась позировать скульптору, только зашла прежде домой переодеться. В мастерской она появилась в чистеньком платьице, туфельках и с огромным красным бантом в волосах. Лицо покрыла толстым слоем пудры, а губы намазала ярко-красной помадой. В общем, испортила весь свой прежний вид.

Лия еще спала, когда пришла девушка, а увидев ее, поморщилась, и сквозь зубы процедила:

— Где подобрал такую расфуфыру?

— На улице, — шуткой ответил Степан.

— Это видно...

На следующий раз Степан накупил сладостей, чтобы девушке не скучно было сидеть. Это задело Лию. Как это так — ей он никогда ничего не покупал, а какую-то уличную девку кормит шоколадом. Она взорвалась и наговорила скульптору грубостей. Девушка не понимала русского, но почувствовала, что шум поднялся из-за нее.

— Мне, сеньор, лучше уйти, — пролепетала она по-итальянски, когда Лия немного стихла.

Степан оставил ее на месте, сказав, чтобы она не обращала внимания на раскричавшуюся сеньору. Это еще больше распалило Лию. Она выскочила из мастерской, крикнув, что сегодня же соберется и уедет из Аргентины.

После этого девушка больше не пришла, у Степана остановилась работа, и он закатил Лие такую сцену, что она всерьез начала собираться в дорогу. Он ее не останавливал, решив, что так будет лучше и для него, и для нее. В порту в то время стоял советский пароход «Воровский», готовый к отплытию, и отъезд Лии на родину особых затруднений не вызвал. Она не хотела, чтобы Степан ее провожал, но он все же поехал в порт и простоял там под дождем до отплытия парохода.

Разумеется, скульптор понимал, что разрыв с Лией произошел совсем не из-за этого глупого случая с девушкой. Он был предуготован в самом начале их непрочного союза, и теперь, подобно искорке под сухим хворостом, достаточно было легкого дуновенья, чтобы занялась вся куча.