Борис Островский: Лазарев

Дни шли за днями. Купол ярко-синего неба над головой и неоглядная ширь океана - вот все, что видели моряки. А по ночам кругом непроницаемая черная мгла, в которой затерялся ничтожно маленький «Суворов»

Но иногда ночной океан за; орался зеленовато-нежным фосфорическим пламенем, и в первое мгновение казалось, что вот-вот вспыхнет и корабль. Это было волшебное, незабываемое зрелище! Нигде свечение моря не достигает такой силы, как в тропических морях. Корабль режет воду, отбрасывая снопы ярких искр, а позади, извиваясь, тянется длинный огненный след от бесчисленных, невидимых глазу студенистых существ - ноктилуков. Они светят подчас настолько ярко, что можно читать.

Лазарев спешил в Австралию! Там можно будет привести корабль в полный порядок и хорошо отдохнуть. «Одним мореходам понятна, - замечает Унковский, - та радость, какая ощущается после долгого плавания при виде берега, и особенно после такого затруднительного и сопряженного с большими опасностями плавания, как наше в зимнюю пору».

Но вот, наконец, и благословенная Австралия! 12 августа изрядно потрепанный «Суворов» входил в порт Джексон (город Сидней), приветствуемый жителями. Они не привыкли к посещению кораблей, тем более иностранных. Заход же русского корабля был вторым по счету за всю историю города.

Сидней - первый и старейший город Австралии. Основывая его, англичане проявили замечательную проницательность.

Развернувшаяся перед моряками панорама даже с борта корабля казалась «земным раем».

Утопая в зелени, лепились миниатюрные домики. Тысячами порхали звонкоголосые птицы разных окрасок, и крик их сливался с грохотом дробящегося вдали океанского прибоя. А на заднем плане рисовались в легкой дымке вершины Голубых гор. Живительный, напоенный ароматами воздух недаром создал славу здешнему климату, как одному из лучших в мире.

Такая природа дает возможность каждому жителю города, как замечает С. Унковский, «пользоваться плодами всякого рода в изобилии, при малом приложении трудов». Он же проницательно заметил, что Австралия «со временем сделается одним из богатейших селений англичан».

В Австралии еще не знали о грандиозных событиях, происшедших в Европе. «Суворов» первым возвестил о них. Быстро разнеслась по городу радостная весть. Люди ликовали и поздравляли друг друга. Загремели крепостные орудия, и народ повсюду приветствовал русских офицеров - и матросов. «Весь город казался в сие время счастливейшим в свете, - замечает штурман «Суворова» Российский. - Кто бы из нас мог вообразить, что на другой день нашего здесь пребывания мы проведем время с таким удовольствием!»

Пошли банкеты, приемы, обеды, вечера. Главное внимание уделялось, конечно, Лазареву. Его английский язык, элегантные манеры, умение говорить, произносить тосты и поддерживать любой разговор сделали его желанным гостем в домах Сиднея.

Почти ежедневно являлся на «Суворов» посланный от губернатора с предложением разных услуг. Когда Лазарев заявил, что ему необходимо привести «Суворов» в полный порядок, ему прислали лучших конопатчиков и столяров.

Морякам захотелось познакомиться с местным коренным населением - австралийцами, и вскоре такой случай представился. Необходимо было определить поправку хронометров Лазарев поручил это дело штурману Российскому. Забрав хронометры и астрономические инструменты, Российский в сопровождении нескольких матросов отправился за город.

- Ваше благородие, а за вами следят, - доложил Российскому матрос.

Российский обернулся, но никого не увидел; туземцы спрятались в кусты и оттуда наблюдали за моряками. Но вскоре они осмелели, вышли из засады и, усевшись на траву, пристально следили за работой. Российский встревожился. А что, если туземцы, заподозрив недоброе, нападут и побьют инструменты? Но опасения были напрасны. Одно лишь жгучее любопытство тянуло туземцев к путешественникам. Всех смелее оказалась женщина. Она вплотную подошла к морякам. Вероятно, кокетства ради она разрисовала себя разными красками. Вокруг рта была проведена широкая белая полоса. Груди были выкрашены одна в желтый, другая в красный цвет; на живот и бедра были нанесены разноцветные полосы. С помощью жестов она просила дать ей посмотреть в зрительную трубу теодолита. Увидев в линзе свое изображение, она испугалась и вскрикнула. На крик прибежали ее спутники и тоже стали смотреть в трубу. Удовлетворив свое любопытство, они удалились разочарованные.