Кузьма Абрамов - Сын эрзянский

Задумавшись, Степа и не заметил, как доехал до «креста деда Охона». Дмитрий остановил лошадь, сошел с саней, снял шапку и долго стоял возле креста. К нему, тоже обнажив голову, присоединился и Степа. Фима из саней наблюдала за отцом и братом. День выдался теплый. Небо было обложено густыми белесыми облаками, тихо падал снежок. Затихший лес точно спал, не было слышно ни звука...

Спустя две недели отец вез Степу по этой же дороге обратно в Алтышево уже одного. Фима осталась дома, Степе было грустно ехать без сестры. Теперь, когда он будет возвращаться из школы к Самаркиным, его никто не встретит так, как она. Вернулся — и ладно... Володя еще назойливее станет насмехаться, что он попусту учится. Все равно, говорит, из тебя не выйдет писаря. Заставят, говорит, делать кадушки и ложки. Степа и сам бы рад в свободное время повозиться с деревом, да дед Иван не позволяет. Не может забыть, как ругал его поп за Степино изделие. После этого он не подпускает Степу к чуркам и инструменту.

«Неплохо бы такой волчьей головой напугать «Кля патю», может, поласковее стала бы», — думал Степа и жалел, что учителем у них не «Лексей Ваныч». Без «Лексея Ваныча» никому не нужны его рисунки.

Как ни странно, но к концу второго года обучения Степа, к удивлению многих и — своему собственному, научился хорошо читать. Дома за каникулы он вырезал из дерева фигурку собачки и по возвращении в школу выменял у сына церковного старосты ее на книгу для чтения. Он быстро прочел книгу до конца. Затем стал читать ее снова. До весны он уже знал книгу почти наизусть. Весной, когда их переводили в третий и последний класс, устроили экзамены по русскому языку. Из Алатыря приехал какой-то важный господин. Он сидел за учительским столиком и внимательно слушал, как читают учащиеся. Здесь же находились алтышевский поп и «Клеп Падихоровна». Школьников по одному вызывали к столу. Кто читал плохо, того заставляли написать две-три фразы на классной доске. Когда очередь дошла до Степы и он начал читать, поп, по привычке дремавший, вдруг очнулся и с тревожным изумлением уставился на него: что еще выкинет этот сорванец? Удивилась и учительница. Раньше-то Степа читал плохо, спотыкался на каждом слове. Она в душе давно махнула на него рукой и последнее время не вызывала отвечать урок, а сейчас на тебе — читает без запинки и даже пальцем не держится за строчку. ...Степа перешел в последний, третий класс и на все лето избавился от надоевшей ему учительницы.

Осенью к началу ученья Степе сшили из отцовского старого зипуна пиджак на холстинной, крашенной в синий цвет подкладке, подбитой для тепла очесами конопли, или, по-местному — куделью, сшили новую шапку. За минувший год Степа сильно вырос, и старая одежонка ему никак не годилась.

В избе у Самаркиных этой осенью стало просторнее. Старик Иван и Проня на зиму нанялись в Алатыре на лесопильный завод. Домой приходили лишь в субботу вечером. Воскресенье проводили дома и в понедельник рано утром отправлялись в город. В избе теперь старшая — бабушка Олена. Володя, решив, что без деда и отца ему будет вольготно, в первый же день, как только они ушли, пропадал на улице до позднего вечера. За это бабушка отстегала его веревкой и уложила спать без ужина. На другой день он никуда не пошел и старательно помогал Ване делать ложки. Володя больше не испытывал судьбу.

Степа же был домоседом. Вернувшись из школы, он быстро обедал и за столом читал или срисовывал картинки из книги. Тетрадочная бумага для этого была мало пригодна. Мешали продольные линейки и особенно красная поперечная, отделявшая поля. Но где взять чистую бумагу? «Клеп Падихоровна» ее не дает. Иногда Степа рисовал на деревянных крышках ведер — мелом или углем. Бабушка сердилась, от этого, говорила, мусор падает в воду. Не отказывался Степа и поработать с Ваней над ложками. Тому дед давал недельное задание — сделать до следующего воскресенья четыре дюжины. Ближе к субботе Ваня просил Степу помочь. На Володю рассчитывать не приходилось, самостоятельно он не вырезал еще ни одной ложки. Ему поручали возиться над заготовками. А Степа делал ложки хорошо. Ваня иногда пытался придраться к его работе, но найти изъяна не мог. Лишь один недостаток был у Степы: подолгу он всматривался в слои дерева, работал медленно.

— Так, братец, ты себя не прокормишь, — поучал его Ваня. — Мастер должен работать быстро.

Степа хотя и сердился, но молчал. Он уже подметил, что Ваня пытается во всем походить на деда. Он и говорил, как дед. Возьмет в руки полено и проворчит: «Хорошие ложки получились бы, а мы вот сожжем в печи...» На улице на все липовые бревна смотрел глазами деда: