Говард Фаст - Дорога свободы

Вчера мы думали, что каждый будет попрежнему работать на своем участке. На ближайшее время это невозможно. Отлучаться из дому никому нельзя без особого разрешения. У мужчин будет своя работа: следить, чтобы в цистерне была вода, ходить за скотом, доставать топливо. Кроме того, они будут охранять дом. Все же, что касается домашнего распорядка, я целиком отдаю в ваши руки. Вы, женщины, будете вести дом. Вы будете выдавать продукты и отвечать за них. Вы будете ухаживать за больными и ранеными, если у нас будут раненые. Вы будете делать все, что связано с домашним хозяйством.

Последнее, что я хотел сказать. Прошу вас не отчаиваться. Вам, может быть, кажется, что мы одни. Мы не одни. Мы здесь частица Америки, частица народа — того великого множества добрых и честных людей, которые вместе составляют нацию. Они нас не покинут.

Все утро Гидеон и остальные следили за маленькими фигурками, которые сновали на дальнем краю поля, то скрываясь в лесу, то вновь появляясь на опушке. Они держались вне выстрелов я двигались как будто без всякой цели и порядка. На некоторых еще были белые халаты и капюшоны, но большинство уже их сняло. Карвеловцы рассчитали, судя по тому, что им довелось видеть ночью и подметить сейчас, что всего собралось не меньше чем полторы сотни человек. В одиннадцать часов утра прибыло еще человек пятьдесят; они подъехали с юга и присоединились к находившимся в лесу. Многие из новоприбывших разъезжали вокруг холма и с любопытством поглядывали вверх, на дом, видневшийся на его вершине.

Всех мужчин и старших мальчиков Гидеон разбил на шесть отрядов, по восемь человек в каждом. Каждый отряд имел своего начальника и нес караул по четыре часа, выставляя двух часовых с каждой стороны дома. Всеми отрядами командовал Гидеон, в помощниках у него были Абнер Лейт и Ганнибал Вашингтон. Начальники отрядов все были из старых солдат. Лесли Карсон, бывший во время войны горнистом и сохранивший свой старый и помятый армейский горн, должен был подавать сигнал тревоги. С задней стороны дома, между флигелями, соорудили баррикаду из повозок, перевернутых колесами вверх, оставив узкий проход для скота.

Было около полудня. Гидеон и Абнер, стоявшие на веранде, заметили вдруг, что по склону поднимается человек. Он шел пешком, держа на палке обрывок белой наволочки Ярдов за сто от дома он остановился и закричал:

— Эй, кто там! Джексон! Можно подойти?

— Это Бентли, — сказал Абнер Лейт.

Гидеон крикнул ему: — Подходите!

Десятка два мужчин и кое-кто из женщин вышли из дому; они столпились в одном конце веранды и смотрели на Бентли с угрюмым любопытством, как будто убийства и поджоги придали этому человеку что-то новое, что еще надо было понять. Бентли поднялся по ступенькам и сел, поджав одну ногу и обняв колено рукой. В смелости ему нельзя было отказать: перед ним стояли люди, чьи дома он сжег, чьих соседей он убил, — однако он не побоялся прийти сюда в одиночку и без оружия. Он сказал Гидеону:

— Давай-ка поговорим толком, напрямик и без уверток. С какой радости нам поднимать целую войну? Я только за одним сюда приехал: арестовать троих негров. А смотри ты, что из этого вышло!

— Мне известно, что из этого вышло, — сказал Гидеон.

— Ладно. Выдай нам этих негров.

— А дальше?

— А дальше мы вас оставим в покое.

— И мы пойдем по домам? Или будем жить в лесу, как дикие звери? Или прикажете нам убираться из Карвела?

— Знаешь что, Гидеон, — развязно сказал Бентли. — Ты не прикидывайся невинной овечкой. Сегодня ночью вы застрелили двоих человек. Я мог бы вас всех переарестовать. Но я согласен, хорошо, пусть это будет случайность. Выдай мне тех троих, и я уйду.

— И для того, чтобы их арестовать, вам понадобилось триста человек?

Бентли развел руками. — Это уже не я, Гидеон, это Клан. Я не клановец, ты это знаешь. А у Джессона Хьюгара свои дела. Понимаешь, такой случай, в городе волнение, ребята захотели поехать, ну, может, и увлеклись немножко. А теперь что ж — сделанного не воротишь.

— А двое детей Трупера сгорели заживо, — угрюмо сказал Гидеон.

— Случайность... Увлеклись, я же говорю.

Уил Бун, стоявший в конце веранды, громко и отчетливо произнес: — Что ты с ним разговариваешь? Пристрелить эту сволочь, да и дело с концом.

Бентли метнул взгляд на Буна. — Я это запомню, Уил, — сказал он, коротко кивнув.

— Я вам скажу, что я думаю, — проговорил Гидеон. — Я думаю, Бентли, что вы только потому сейчас живы, что имеете дело с цивилизованными и послушными закону людьми. И когда вы шли сюда, вы это прекрасно понимали. Таким людям, как вы, все-таки не чуждо какое-то инстинктивное, хотя и крайне упрощенное, понимание того, что такое цивилизация. Вам понятна моя мысль?