Пьер Понсон дю Террайль: Бал жертв

— Итак, это вы Марион? — сказала она.

— Я.

— Вы знаете, куда мы едем?

— Нет. Мне приказали… Я повиновалась, — грустно прибавила Марион. — Но я не знаю, куда вы меня везете и чего вы ждете от меня.

— Дитя мое, — отвечала любимая султанша гражданина Барраса, — мы едем в Гробуа.

— А! Мне сейчас сказали, что я там смогу дорого продать мои букеты, но у меня букетов больше нет…

— Тем не менее, — заметила госпожа Тальен, нюхая последний букет Марион, — этот вы продадите дороже всех других.

— В самом деле? — равнодушно спросила цветочница.

— Да, дитя мое. Но скажите мне: вы знаете гражданина Каднэ?

Это имя заставило Марион вздрогнуть и побледнеть.

— Знаю ли я его! — отвечала она. — О, конечно!

— Вы его видели сегодня?

— Только что.

— Это он предупредил, что я возьму вас с собою?

— Он.

Пока Марион и госпожа Тальен разговаривали таким образом, карета выехала из Парижа в Шарантонские ворота. Там стоял караул. Карета остановилась, и офицер, начальствовавший над этим постом, сделал обычный вопрос:

— Куда вы едете, гражданки?

— В Гробуа, — отвечала госпожа Тальен, обменявшись с офицером быстрыми взглядами.

— Извините, гражданка Тальен, — продолжал начальник поста, — вы так добры, что не откажете помочь одному бедному человеку.

— Кто он такой и что я могу сделать?

Пока офицер говорил, из караулки вышел человек и подошел к карете. Госпожа Тальен, взглянув на него, подавила крик и закусила губу, чтобы не произнести имени Офицер прибавил:

— Это повар, служащий у господина Барраса; он запоздал в Париж и не знает, как воротиться в Гробуа; он боится потерять место, и если бы вы были так добры, гражданка…

— Я должна взять его под свое покровительство? — спросила с улыбкой госпожа Тальен, опять сделавшись спокойной.

— И позволить ему сесть на козлы, — прибавил офицер.

Госпожа Тальен сделала знак, повар сел возле кучера, офицер поклонился, и карета продолжала свой путь.

Марион и Аделаида Тальен — обе погрузились в различные мысли и не думали продолжать разговор, прерванный начальником поста. Настала ночь. Это была ночь темная, хотя небо было звездное и красноватый блеск каретных фонарей скоро высветил густую занавесь деревьев по обеим сторонам дороги.

— Мы подъезжаем, — сказала Аделаида Тальен.

— А! — произнесла Марион, вспомнив о человеке, который растолкал толпу у Тиволи, чтобы дать ей приказание следовать за госпожой Тальен. Но вдруг мнимый повар, спешивший возвратиться в Гробуа и боявшийся, что его могут уволить, закричал повелительным голосом:

— Стой!

Кучер остановил лошадей. В то же время госпожа Тальен и Марион увидели двух верховых, выехавших из леса и ставших поперек дороги.

Марион испугалась, но госпожа Тальен, без сомнения, ожидала этого, потому что осталась спокойна и улыбалась по-прежнему.

— Ах, боже мой! — сказала Марион. — Зачем мы остановились и зачем эти верховые стали поперек дороги?

— Это ничего, — сказала госпожа Тальен, — вы увидите, что это друзья.

Мнимый повар сошел с козел и приблизился к дверце кареты. Почтительно сняв свою синюю шапку, он сказал:

— Извините, что я должен представиться вам в таком виде.

— В самом деле, любезный барон, — отвечала госпожа Тальен, улыбаясь, — надо было очень коротко знать вас прежде, чтобы узнать сегодня.

— Времена такие тяжелые! — прошептал мнимый повар.

— Объясните ли вы мне теперь все эти таинственности?

— И да, и нет.

— Как это, барон?

— Вы получили сегодня утром записку?

— Да; эта записка была подписана вами или, лучше сказать, именем, которое приняли вы.

— Это одно и то же. В этой записке я умолял вас взять в вашу карету Марион.

— Вы видите, что я повиновалась.

— Кроме того, я писал вам, что переодетый друг сядет к вам на козлы у заставы, а другие друзья позволят себе нанести вам визит при въезде в лес.

— Очень хорошо. Значит, другом у заставы были вы.

— А эти всадники — те друзья, о которых я вам говорил.

Марион никогда не видала — по крайней мере ей так казалось — человека, который говорил с госпожой Тальен. Лицо его было совершенно не знакомо цветочнице, но голос, молодой и симпатичный, уже как будто раздавался прежде в ее ушах.

«Где я его слышала?» — спрашивала Марион сама себя.

Мнимый повар, которого Аделаида Тальен вполголоса назвала бароном, приложил указательный и средний пальцы левой руки к губам, слегка раздвинул их и свистнул: верховые тотчас подъехали. Один из незнакомцев стал в кругу света, который очерчивали каретные фонари, и Марион побледнела, узнав его. Это был тот самый человек, который два часа тому назад подходил к ней у ворот Тиволи.