Уильям Эйнсворт - Борьба за трон [сборник]

Мятежники усердно принялись исполнять его приказание, разжигая горючие вещества, заранее приготовленные в различных частях здания. В это время Уот Тайлер покинул террасу над рекой. Когда он проходил через дворец и еще раз увидел его величие, в его душу, быть может, прокралось некоторое сожаление, но он не поддался этому чувству. Заметив, что костры разгораются, он вышел из дворца и остановился посреди двора, чтобы следить за ходом пожара.

Скоро пламя начало уже выбиваться из нескольких больших бойниц. Тогда приказано было всем покинуть дворец. Но мятежники повиновались очень лениво, пришлось затрубить в рога, чтобы заставить их собраться. Вдруг из дворца выбежали с полдюжины человек, тащивших за собой пленника, которого они привели к своему предводителю. Тот сразу узнал в нем Лирипайпа.

— Что он сделал? — спросил Уот.

— Он ослушался твоего приказания, спрятал под своей курткой большое золотое блюдо, — ответил его обвинитель. — Смотри, вот оно!

— Смерть ему! — сурово проговорил Уот Тайлер.

— Пощади! — воскликнул несчастный. — Ты столько лет знал меня в Дартфорде… Ведь я отдал блюдо!

— Нет, ты его спрятал! — воскликнул неумолимый обвинитель. — Мы нашли его у тебя.

— Положите золотое блюдо под его куртку, — сказал Уот. — Потом бросьте его вместе с ним в огонь.

Ужасный приговор был исполнен в точности. Невзирая на крики и сопротивление несчастного воришки, его выбросили в открытое окно; он погиб в пламени.

Лирипайп был не единственным из дартфордских мятежников, погибших при пожаре Савойя. Марк Кливер, Куртоз, Гроутгит, Питер Круст и многие другие, до сорока человек, проникли в подвальные погреба герцога и здесь устроили пирушку, выбив дно одной бочки с мальвазией и еще другой бочки, с гасконским вином. Хотя их предупреждали, что дворец объят пламенем, они не обратили внимания на это и продолжали бражничать, пока обрушившаяся с оглушительным треском большая стена не отрезала им выхода из подвала. Несчастные очутились в каменной западне; товарищи даже и не пытались их выручить, а предоставили их на произвол судьбы. По всей вероятности, вино, которое было у них в изобилии, продлило их злополучное существование. Их крики слышны были целую неделю. Потом все смолкло.

Пожар Ламбетского дворца представлял величавое зрелище, но то были пустяки в сравнении с пожаром Савойя. Дворец герцога Ланкастера был втрое обширнее Ламбета, гораздо выше и лучше построен: пожар его был виден во всех местах Лондона. Огромное здание горело всю ночь; и когда время от времени огненные языки подымались на большую высоту, зрелище, хотя и ужасное, было поразительно прекрасно.

Ничто не могло произвести на горожан более подавляющее впечатление. К тому же этот пожар доказывал, что мятежники вовсе не были сторонниками честолюбивого Джона Гонта, как о них прежде думали.

Пожар дворца был прекрасно виден и королю с его Советом в Тауэре. Они также были поражены этим зрелищем, хотя и в ином отношении; это дело в связи с другими недавними событиями заставило их думать, что все вельможи и джентльмены Англии обречены на гибель.

Пока один отряд мятежников был занят разрушением Савойского дворца, Беглый с другой шайкой совершал еще более ужасные злодеяния.

Когда тюрьма Ньюгэт была разбита и узники освобождены, к рати мятежников прибавилась новая многочисленная орда отчаянных головорезов. Многие дома были разграблены, когда это воинство проходило через Старый Чендж, близ собора Святого Павла и вдоль Чипсайда, в направлении к Ломбард-Стриту; никто из жителей не мог избавиться от мятежников иначе, как заявив себя их сторонником. Испуганные горожане делали все возможное, чтобы умилостивить мятежников, которые были теперь полными хозяевами в Сити. Лавки со съестными припасами, винные погреба и мясные ряды были открыты перед ними настежь. Беглый не возбранял грабить, но строго запретил всякое пьянство и обжорство до тех пор, пока дневная работа не будет покончена.

На своем пути мятежники останавливали всякого встречного и спрашивали:

— За кого ты?

И, если тот не отвечал «За короля и народ», его убивали. Таким образом, всюду распространяя ужас и разрушение, рать направлялась к Ломбард-Стриту.

Может показаться странным, что при таком мужественном лорде-мэре, как сэр Уильям Вальворт, при таком достойном гражданине, как сэр Джон Филпот, мятежники могли совершать столь ужасные неистовства, не встречая никакого отпора. Но дело в том, что горожане, остававшиеся верными королю, были поражены безотчетным страхом, они думали только о том, чтобы оградить свои жилища. С этой целью наиболее зажиточные из них собирали у себя друзей и возможно большее количество слуг и укрепляли свои дома окопами и рогатками.