Алексей Ермолов - Записки русского генерала. 1812 год

Взятый на перестрелке пленный показал, что взятая ими возвышенность (которую защищал генерал Лихачев) была оставлена ночью, в том предположении, что русские овладеют ею. Казаки были на ней ночью, и о том донесено атаману Платову.

*Полковник Толь, офицер отличных способностей, пользовался особенным благоволением князя Кутузова, который, выказывая свою прозорливость, говорил, что, бывши главным директором кадетских корпусов, в самых молодых летах Толя предвидел в нем необыкновенные дарования военного начальника. Узнав его впоследствии, ничего не предвидел!

Князь Кудашев, зять Кутузова, много теряющий тесною этою связью; ибо на счет ее относится по большей части то, что, по строгой справедливости, принадлежит его достоинствам.

Конечно, звание мое обратило внимание на меня; до того гордый вельможа не знал меня. Вежливо отвечал я: «В[аше] с[иятельст]во видите во мне исполнителя воли начальника, не допускающего свободы рассуждения». Он не скрыл от меня подозрения, что Кутузов далек от желания дать сражение.

Князь конечно не полагал, чтобы известно было суждение насчет его знаменитого Суворова, который говорил: «Его и Рибас не обманет». Впрочем, в нынешнее время многие его угадывают.

Великому князю Константину Павловичу доказывал я о совершенно безопасном пребывании в Петербурге, в опровержение слов его: «Сестра Екатерина Павловна не знает, где во время родов может быть покойна». Я осмелился предложить шутя заклад, и видно из происшествий, что могла она не оставлять Петербурга.

Сойдя с лошадей, поговорили мы некоторое время; смотря на Москву, погрустили о ней. Впереди ничего не представлялось нам утешительное, и большой перемены в положении нашем предвидеть было невозможно. От князя Кутузова чего-то ожидали, но не с полною предавались доверенностью.

*Нижние чины Московского гарнизонного полка, известного некогда под именем Архаровского, переженившиеся, с семействами, занимавшиеся торгом и ремеслами, совершенно подобные янычарам, выходили из Москвы в порядке, песельники впереди!

Распоряжение, не соответствующее его прозорливости!

Многие присвоили себе это соображение, но оно принадлежит собственно генералу Беннингсену, что мне известно со всеми, сопровождавшими мелочными, обстоятельствами. Князь Кутузов желал отнести это любимцу своему Толю.

*Милорадович, не довольствующийся избою, вздумал роскошествовать и занял под свою квартиру великолепный дом, пригласил к обеду многих из генералов, в полной уверенности весело отдохнуть от трудов. В это время эскадрон неприятельский, прошедши через сад, приблизился к дому; другой был в резерве. Стоявший на дворе конвой успел сесть на коня и отразил ближайший эскадрон, другой не пришел на помощь. Схваченные в плен показали, что эскадроны были прусские.

Государь император был сим не доволен, и в письме к князю Кутузову собственноручно выразил, сколько неприличны подобные свидания между генералами, и в особенности приказал заметить генералу барону Беннингсену, что ему это более других непозволительно. Генерал Милорадович не один раз имел свидание с Мюратом, королем неаполитанским. Из разговоров их легко было заметить, что в хвастовстве не всегда французам принадлежало первенство. Если бы можно было забыть о присутствии неприятеля, казалось бы свиданье их представлением на ярмарке или под качелями. Мюрат являлся то одетый по-гишпански, то в вымышленном преглупом наряде, с собольей шапкой, в глазетовых панталонах. Милорадович — на казачьей лошади, с плетью, с тремя шалями ярких цветов, не согласующихся между собою, которые, концами обернутые вокруг шеи, во всю длину развевались по воле ветра. Третьего подобного не было в армиях!

При выходе из Москвы Фигнер достал себе французский билет как хлебопашец г. Вязьмы, возвращающийся на жительство. Переодетый в крестьянское платье, взят он в проводники небольшим отрядом, идущим от Можайска. Целый переход следует с ним, высматривает, что пехоту составляют выздоровевшие из госпиталей, сопровождающие шесть орудий итальянской артиллерии, идущей из Павии. С ночлега Фигнер бежал, ибо в лесу, недалеко от дороги скрыт был отряд его, и он решился сделать нападение. Все взято было почти без сопротивления. В числе пленных был полковник, уроженец из Ганновера. Я был свидетелем свидания его с генералом бароном Беннингсеном, знакомым его с самой юности, по связи семейств их.