Олег Капустин - Судьба генерала

— Готовы, ваше высокопревосходительство, — ответил кирасир и щёлкнул шпорами, — изволите начинать?

— С Богом! — кивнул Багратион. — Не ждите пехоты, а начинайте теснить конницу Мюрата и заходите в тыл французам за флеши прямо сейчас.

— Только учтите, Пётр Иванович, — обратился Неверовский к командующему, — у меня от дивизии остались одни рожки да ножки, на первый-то удар, может быть, сил и хватит, а вот для удержания позиции нужно подкрепление.

— Вот оно подходит, — показал Багратион на подъехавших крупной рысью на рослых гнедых лошадях двух пехотных генералов в покрытых густым слоем пыли тёмно-зелёных мундирах с массивными золотыми эполетами на плечах. — Наконец-то, Пётр Петрович, я тебя дождался, — обратился он к начальнику 3-й пехотной дивизии пожилому солидному генерал-лейтенанту Коновницыну, уже давно прославившемуся невозмутимостью в ожесточённых боях.

— Ревельский полк здесь, — ответил Коновницын, — а остальные на подходе.

— Отлично, господа генералы, пехота ударит в центр, а кавалерия поддержит её с флангов, начинайте. Хорошо бы, конечно, собрать в кулак все силы и ударить, но, повторяю, время не ждёт, противник думает, что мы деморализованы, и в ближайшее время уж точно нас не ждёт. С Богом, — повторил он и перекрестился. — А вот и 3-й кавалерийский корпус прискакал, — Багратион уже здоровался запросто за руку с подошедшим, одетым в щегольскую гусарскую форму генерал-лейтенантом Дороховым, которого он знал много лет по совместным боям против турок, поляков и французов.

Пехотные генералы уже спускались с холма, чтобы вскочить на коней и быстро направиться к своим войскам. Среди них был и генерал-майор Александр Тучков. Он был, как всегда перед боем, возбуждён и весел. Все ночные страхи и мрачные мысли выветрились у него из головы. Его бригада в составе 3-й дивизии была только что переведена с позиции на крайнем левом фланге ближе к центру, туда, откуда раздавался гул ожесточённейшей артиллерийской канонады. Александр в свои тридцать четыре года был уже во многих боях, поэтому вид убитых и раненых, вся сумятица боя нисколько не поразили его, наоборот, смертельная опасность возбуждала, приятно щекотала нервы и требовала выхода в решительном, крайнем напряжении усилий души и тела. Когда младший Тучков собирался садиться на коня, к нему подбежал молоденький офицер с перевязанным предплечьем правой руки.

— Ваше превосходительство, разрешите обратиться, прапорщик Муравьёв из штаба главнокомандующего, — представился решительно.

— Я вас слушаю, прапорщик, только попрошу побыстрее, — поморщился генерал.

— Разрешите отправиться с вами, хочу как очевидец доложить Михаилу Илларионовичу, что флеши в наших руках.

— Ишь ты какой прыткий, — усмехнулся Александр Тучков. — Чтобы такое доложить, надо сначала их взять.

— Вот поэтому и хочу с вами быть в первых рядах, кто взойдёт на них.

— Ладно, Муравьёв, согласен, но только будь рядом со мной. Тебя ведь послали не брать редуты, а только наблюдать за этим делом.

Они поскакали по недокошенному полю. Видно было, что крестьян отсюда спугнула война во время их мирных занятий. По сторонам виднелись небольшие копны свежесжатой ржи. Кроме пороховой гари, духовито пахло густым ароматом нагретой на солнце свежей соломы и запашестой испариной сухой земли. Николай почему-то вспомнил, как он совсем недавно вот также осенью, вдыхая запахи осеннего леса и свежесжатых полей, носился на добром скакуне, охотясь с борзыми на зайцев в Осташево, имении своего родственника князя Урусова, совсем неподалёку отсюда, где он провёл почти все детские и юношеские годы. А вот теперь воюет на этих же полях с ратью, собранной чуть ли не со всей Европы!

Вскоре 27-я дивизия Неверовского, а вернее, та треть, что от неё осталась, и пехотная бригада Александра Тучкова пошли в атаку на флеши. Французы подпустили тёмно-зелёные цепи русских пехотинцев довольно близко — видно, и впрямь не ожидали так скоро контратаки, — но когда до полуразрушенных укреплений оставалось шагов сто, спохватились и обрушили на атакующих шквал картечи. Ревельский полк, во главе которого шёл Александр Тучков, дрогнул. Рядом с генералом упал, убитый наповал, знаменосец. Момент был критический. Тучков по опыту прошлых кампаний хорошо знал, что это мгновение решает всё. Нужно в считанные минуты или даже секунды, до второго залпа батарей противника, успеть взбежать на бруствер и обрушиться на него в штыки. А его полки замедлили шаг… Александр схватил знамя Ревельского полка, командующим которого был много лет и где его знал каждый солдат, и, выкрикнув громовым голосом в наступившей тишине: