Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

Мерецков прибыл в штаб дивизии, когда над степью взошло солнце и его лучи щедро согревали землю. На кустах и цветах во дворе штаба серебрилась роса. На деревьях чирикали воробьи. Мерецков вошёл в штаб и, увидев за столом комдива Ольшанского, прямо с порога гаркнул:

— У меня родился сын! — Он разделся, повесил фуражку на вешалку, сел к столу напротив комдива.

Тот отложил в сторону бумаги.

— У тебя сегодня счастливый день! — Ольшанский встал и пожал ему руку. — Сын — это то, чего ты так желал, правда?

— Да, я мечтал о сыне.

— Он тоже станет военным? — спросил Ольшанский.

— Я в этом не уверен, но, если он захочет стать военным, мешать ему не буду!

Мерецков через три дня снова поехал в город, навестил жену и подержал на руках сына. Вернулся он на службу окрылённый. Казалось, готов был горы свернуть!

— Ты сегодня будешь дома? — спросил его Ольшанский, когда они оба вернулись с учений. — Хочу заехать к тебе на часок, надо же нам выпить по чарке по случаю рождения твоего сына! Или у тебя нет желания?

— Что ты, дружище, я буду рад! — Мерецков тронул Ольшанского за плечо. — Я сам хотел тебе это предложить, но ты весь день был отчего-то хмурый.

Могло со мной и такое быть, я же человек не без греха. — Комдив по-доброму улыбнулся.

«Наверное, не придёт, — думал Мерецков, поглядывая на часы. — Уже семь вечера». Раздался стук в дверь. Это был Ольшанский.

— Привет, Кирилл! — бросил он и с ходу вошёл в комнату. — Извини, дружище, меня задержал командующий округом.

— Что-нибудь важное?

— Об учениях шла речь. Он доволен, как они прошли, правда, высказал некоторые замечания…

Оба сели за стол, который давно накрыл Кирилл Афанасьевич. Комдив увидел бутылку коньяка с пятью звёздочками и удивлённо взглянул на Мерецкова.

— Где ты достал такой чудесный напиток? — спросил он. — Это же мой любимый!

— Ты мне что-то хотел сообщить? — Мерецков в упор посмотрел на комдива.

— Когда ты уехал в роддом к жене, из Москвы позвонил Клим Ворошилов. Он поинтересовался, как дела в корпусе, собираюсь ли я в отпуск. Но я-то сразу понял, что не это его интересует. Так оно и есть. Он спросил, как служит начальник штаба 9-й Донской стрелковой дивизии Мерецков. Я ответил, что Мерецков толковый начштаба и я доверяю ему во всём, а дело своё военное он знает крепко. И вообще, говорю, человек он талантливый, не зря же окончил Военную академию. А Ворошилов сказал, что ему нужен человек на должность начальника мобилизационного отдела в штабе Московского военного округа, не подойдёт ли на это дело Мерецков? Я ответил, что Кирилл Афанасьевич весьма опытный штабной работник и ему такая работа по плечу. «Вы рекомендуете его на новую должность?» — спросил Ворошилов.

— И что ответило ваше сиятельство? — в шутливом тоне спросил Мерецков, наливая в рюмки коньяк.

— Я одобрил твою кандидатуру, хотя мне не хочется тебя отпускать, — грустно вздохнул Ольшанский.

— И что же мне делать?

— Собираться к отъезду в столичный военный округ. Даю тебе на сборы три дня. Передавай дела своему заместителю, и гуд бай!

— Ты это серьёзно?

— Серьёзнее быть не может! — усмехнулся комдив. — Давай ещё выпьем, чтобы в Москве тебе хорошо работалось…

Мерецков сказал, что раньше он занимался в основном формированием и обучением войск, теперь же ему придётся заниматься переводом вооружённых сил мирного времени на военное положение, укомплектованием кадров личным и конным составом… Всё это важные проблемы, а как у него пойдёт работа на новом месте, справится ли он?

— Справишься, Кирилл! — твёрдо заявил Ольшанский. — Не боги горшки обжигают! А вот у меня возникла проблема: где я возьму человека на твоё место? Твой заместитель ещё молод, опыта у него с гулькин нос.

— А почему тебе не взять на эту должность начальника оперативного отдела дивизии? — спросил Кирилл Афанасьевич. — Мне он нравится: мыслит неординарно, энергичен, смотрит далеко вперёд, а не себе под ноги.

— Я тоже о нём подумал, но важно всё взвесить, — признался Ольшанский. Он поднял рюмку. — Давай ещё глотнём, и я пойду. Меня ждёт жена. А ты что будешь делать?

— Хочу Дуняшу и сынка утром забрать. А насчёт переезда в Москву говорить ей не стану: вот придёт приказ, тогда другое дело. Как считаешь?

— Разумно! — поддержал его Ольшанский. — А вдруг Климент Ефремович раздумает? Такое может быть.

— Я подожду приказа… — Мерецков посмотрел на комдива. — А соберусь я быстро. У меня ничего такого нет, так что с багажом отправлять, как видишь, мне нечего…