Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Я очень переживаю за всё, что случилось, — признался начальнику штаба дивизии Мерецкову Будённый, — хотя ко всему этому не имею ни малейшего отношения. Всё делалось в центре. Возможно, Троцкий сыграл тут свою роль, а может быть, главком Каменев действовал по его указке.

— Так кто же виноват в этом стратегическом просчёте? — Мерецков смотрел на командарма в упор.

— А тебе так хочется это знать? — усмехнулся Будённый. — Я и вправду не знаю…

Вина за случившееся лежала на Реввоенсовете Республики, на главкоме Каменеве и командовании фронта, но об этом стало известно позже. Странную позицию в этом вопросе занял Сталин. Ещё 5 августа он был согласен передать три армии Западному фронту, а в решающий момент документ не подписал. Ленин, анализируя истоки неудачи Красной Армии на польском фронте, говорил, что когда наши войска подошли к Варшаве, они «оказались настолько измученными, что у них не хватило сил одерживать победу дальше, а польские войска, поддержанные патриотическим подъёмом в Варшаве, чувствуя себя в своей стране, нашли поддержку, нашли и новую возможность идти вперёд. Оказалось, что война дала возможность дойти почти до полного разгрома Польши, но в решительный момент у нас не хватило сил».

В это августовское утро, сидя на солнце у штаба армии, Будённый читал директиву главкома Каменева о передислокации Первой конной армии на врангелевский фронт. К нему подошёл дежурный связист и вручил телеграмму из штаба фронта.

— Срочная, товарищ командарм! — уточнил он.

Это была депеша из центра об отзыве на третий курс Академии Генерального штаба всех слушателей, находившихся на фронтах.

Будённый позвал Ворошилова:

— Иди возьми у меня телеграмму из центра, она по твоей части.

Ворошилов ознакомился с документом.

— Всё понял? — спросил его Будённый. — Завтра же с утра распорядись, чтобы всех «академиков» откомандировали в Москву!

— У нас их в Конармии пятнадцать человек, — сказал Климент Ефремович.

— Всех отправляй! А с одним «академиком» я сейчас переговорю. — Командарм связался со штабом 6-й кавдивизии. Трубку взял Мерецков. — Ты как раз мне и нужен, Кирилл. Из Москвы пришёл приказ откомандировать с фронта всех слушателей Академии Генерального штаба, так что сдавай дела и — в Москву! Желаю тебе успешной учёбы. Тобой я доволен, и Ворошилов тоже доволен. И воевал ты неплохо. Благодарю тебя за всё содеянное по разгрому врага. Надеюсь, мы с тобой ещё увидимся. — Будённый велел передать трубку начдиву Апанасенко и проинформировал его о приказе. — С твоим подопечным Мерецковым я только что говорил, — добавил он. — Лично поблагодари его за честную службу на благо Отечества и завтра же отправляй.

— Я устрою ему подобающие проводы, товарищ командарм, он этого заслуживает, — отрапортовал начдив.

Много лет, спустя Мерецков написал: «Месяцы, проведённые в рядах Конной армии, сыграли очень большую роль в моём формировании как красного командира. Во всяком случае, вплоть до середины 20-х годов мои взгляды на военное искусство и практическое их воплощение в жизнь определялись опытом, вынесенным именно из боевых операций 4-й и 6-й дивизий Первой конной армии».

Приехал в Москву Мерецков утром. На вокзале народу — яблоку негде упасть. С трудом он протиснулся сквозь толпу, сел в трамвай, проехал до центра, пересел в другой трамвай и вскоре добрался до академии. При входе на территорию учебного центра часовой потребовал у него пропуск, на что Мерецков ответил:

— Я слушатель, был на Юго-Западном фронте, вернулся сюда продолжать учёбу. Вот мои документы! — Он вручил часовому предписание штаба Первой конной армии.

— Воевали под началом казака Семёна Будённого? — спросил часовой, и на его смуглом лице появилась добродушная улыбка. — Мой батя сражается в бригаде Семёна Тимошенко, а я вот пошёл служить в Московский военный округ.

Мерецков, пряча предписание, с хитрецой поглядел на бойца из-под лохматых бровей.

— Во-первых, Семён Будённый не казак и таковым никогда не был, он иногородний, родился под Воронежем, — сказал Кирилл Афанасьевич. — Во-вторых, Семён Тимошенко командует не бригадой, а 6-й кавалерийской дивизией. Я был у него временно исполняющим обязанности начальника штаба дивизии.

— Да? — удивлённо вскинул брови боец. — Вы уж, товарищ Мерецков, не сочтите меня глупцом, напутал я…

— Кто тут глупец? — услышал Мерецков за спиной чей-то голос. Обернулся и увидел начальника академии магистра математических наук генерала Снесарёва. Часовой замер, прижав к себе винтовку со штыком. А Мерецков так обрадовался, что воскликнул необычно громко: — Здравия желаю, Андрей Евгеньевич!