Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

У Мерецкова не возникло сомнений в осуществлении на практике директивы Ставки, хотя его коллега генерал Говоров сказал, что предстоящая операция потребует немало сил, а их у него и так недостаточно.

— Ты уже разработал план операции? — спросил он.

— Кое-что набросал, а сейчас размышляю, как взять Новгород. В нём немало ценных памятников, и, если начнутся уличные бои, всё превратится в камни. — Кирилл Афанасьевич вздохнул. — Пока картина мне не ясна, но в одном я уверен: брать Новгород в лоб нельзя! Надо идти в обход, в противном случае от города ничего не останется.

— Да, исторические памятники там на каждом шагу, — грустно произнёс Говоров. — Я не раз бывал в Новгороде и всё видел. Где же ты будешь рвать оборону? Эта оборона фрицев на новгородском направлении имеет в глубину до тридцати километров, если не больше.

— Глубина обороны там в два раза больше — до шестидесяти километров, — поправил Говорова Кирилл Афанасьевич.

Вернулся к себе Мерецков довольный. Переговорил с Говоровым, и как-то стаяла тревога, хотя Кирилл Афанасьевич не до конца уяснил, где будет прорывать вражескую оборону. Он заверил Леонида Александровича, что, когда решит для себя этот вопрос, позвонит ему. Прошло трое суток, а Мерецков всё ещё размышлял над картой со своими помощниками. Наконец идея созрела, и он поспешил дать знать о ней Говорову. Главный удар волховчане будут наносить с севера, примерно в тридцати километрах от Новгорода. Почему? Отсюда легче развить наступление. Да, но Новгород находится на стыке двух немецких армий, и, как только оборона 18-й немецкой армии будет прорвана, ей поспешат на помощь войска 16-й немецкой армии, которые расположены в районе Старой Руссы.

— Я боюсь, что немцы могут сковать продвижение твоих войск, — возразил Говоров.

Мерецков невольно усмехнулся в телефонную трубку, сказал, что нанесёт вспомогательный удар через верховье озера Ильмень, чтобы обезопасить себя.

— А лёд на озере выдержит тяжёлые орудия? — спросил Говоров.

— Это мы, разумеется, проверим, но морозы здесь стоят до тридцати градусов и вода наверняка промёрзла на большую глубину, — ответил Кирилл Афанасьевич. — А удар со стороны озера очень выгоден, немцам и в голову не придёт, что наши войска могут появиться отсюда.

— По-моему, ты выработал дерзкий план, и он мне по душе! — весело отозвался Леонид Александрович.

Положив трубку, Мерецков отошёл от стола и выпрямился.

— Значит, так, Михаил Николаевич. — Он пристально посмотрел на начальника штаба генерала Шарохина. — Атаку через озеро Ильмень проведём глубокой ночью и без артиллерийской поддержки, иначе демаскируем себя. А ставка — на полную внезапность. Уверен, что враг не ждёт атаки со стороны озера, которое далеко просматривается. Если поднимется метель, это нам на руку. А главный удар нанесём с плацдарма севернее Новгорода, но после того как наша артиллерия хорошо обработает своим огнём передний край фрицев.

Мерецков сказал, что главный удар будет наносить 59-я армия генерала Коровникова. Она мобильна, хорошо вооружена, а Коровников — один из лучших командармов. Иван Терентьевич хорошо проявил себя при проведении Любанской операции, был ранен, но подлечился и вернулся на фронт. Начальник Генштаба маршал Василевский, приехав на Волхов, застал Коровникова на КП армии с опухшими ногами, опирающимся на палку. Маршал предложил командарму отправиться на лечение, но тот попросил разрешения продолжать руководство боем.

Утро 14 января выдалось морозным и снежным, а когда 59-я армия генерала Коровникова перешла в наступление, поднялась метель. Из-за плохой погоды авиация 14-й воздушной армии генерала Журавлева, к огорчению Мерецкова, не смогла нанести по врагу бомбовые удары, а сделала это лишь на второй день. Немцы, как и предвидел Кирилл Афанасьевич, оказали упорное сопротивление, главные силы 59-й армии вклинились в их оборону за день на глубину до километра. На вспомогательном направлении войска генерала Коровникова добились большего успеха. Они скрытно переправились по льду через озеро Ильмень и внезапной атакой захватили плацдарм до шести километров по фронту и до четырёх в глубину.

— Порадовал ты меня, Иван Терентьевич! — выслушав доклад командарма, сказал Мерецков. — У тебя бойцы орлы, им не впервые бить врага. Я уверен, что они больше других получат наград!..

На третьи сутки боев главная полоса вражеской обороны была прорвана. На направлении главного удара прорыв удалось расширить до двадцати километров, что радовало Мерецкова, хотя с виду он был суров и особых эмоций не проявлял. Войска 18-й немецкой армии пятились назад, но всё ещё грозили танками и самолётами. Но когда пошла в наступление 54-я армия генерала Рогинского, немцы в панике побежали, целыми группами сдавались в плен. Многие с поднятыми руками кричали: «Гитлер капут!»