Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Владимир Филиппович, чем может помочь нам Балтфлот? — спросил Кирилл Афанасьевич. — Моряки народ отчаянный, смелый, не случайно же гитлеровцы не смогли захватить с ходу ни одну военно-морскую базу на Балтике. А оборона полуострова Ханко длилась почти полгода!

— Мы готовы осуществить высадку морских десантом, если это потребуется, — ответил Трибуц. — У нас это неплохо получается.

Когда гости отбыли в Ленинград, Военный совет Волховского фронта обсудил ещё некоторые неотложные вопросы. Мерецков распорядился широко применять маскировку, чтобы враг не узнал о готовящемся ударе по его группировке. С этой целью в течение августа средствами оперативной маскировки демонстрировалось большое сосредоточение наших войск в Малой Вишере. Как потом показали пленные немецкие офицеры, у руководства гитлеровских войск создалось впечатление, что русские готовятся к боевым действиям в районе Новгорода. Начальник штаба генерал Стельмах предложил маскировать танки сеном, с воздуха немецким самолётам-разведчикам представлялось, что крестьяне возят сено для своего скота. Сыграло свою роль и то, что все наши войска перевозились в закрытых вагонах…

В ночь перед наступлением Мерецков, начальник штаба генерал Стельмах и член Военного совета генерал Запорожец ещё раз проанализировали, на каких рубежах будут действовать те или иные соединения, переговорили с их командирами.

И не знал, не ведал Мерецков, о чём он позже очень сожалел, что в это же время немецко-фашистское командование по личному указанию Гитлера тщательно готовило решающую, как говорилось в директиве генерального штаба сухопутных войск вермахта, операцию с целью захвата Ленинграда (кодовое наименование «Нордмехт» — «Северное сияние»). Для этого 18-я немецкая армия генерала Линдемана, действующая под Ленинградом, была усилена 11-й армией генерал-фельдмаршала Манштейна. Хотя ранее эта армия готовилась к переброске на Кубань, Гитлер приказал направить её на север. Под Ленинград немцы перебросили несколько полнокровных дивизий из Западной Европы, а также крупные силы артиллерии и авиации. В конце августа Гитлер потребовал от своих генералов «занять Ленинград и сровнять его с землёй».

Но Гитлер так и не дождался доклада о взятии Ленинграда. 19 августа войска Ленинградского фронта внезапно перешли в наступление, нанеся одновременно два удара: силами Невской опергруппы на Синявино и силами 55-й армии генерала Свиридова на Тосно. Круша на своём пути вражеские оборонительные рубежи, они совместно с десантами морской пехоты и при поддержке кораблей Балтийского флота форсировали Неву и захватили плацдарм в районе Ивановского. В ночь на 27 августа генерал Говоров позвонил на КП Мерецкову. Коротко проинформировав его о действиях своих войск на рубежах Синявина и Тосно, он спросил, не изменил ли сроки своего наступления Волховский фронт.

— Всё осталось так, как мы с вами решили, Леонид Александрович, — ответил Мерецков. — Начнём на рассвете…

Два часа артиллерия фронта вела яростный огонь по оборонительным позициям гитлеровцев. Весь правый фланг и центр 8-й армии от мыса Бугровского на Ладожском озере до опорного пункта Вороново пришли в движение. На направлении главного удара войска форсировали Чёрную речку и прорвали немецкую оборону. К исходу второго дня наши части подошли к Синявину.

«Кажется, фрицам мы нос утёрли, — облегчённо вздохнул Мерецков, разглядывая в бинокль поле боя. — Пока всё идёт как надо, и немцы драпают».

Прошла ещё одна тревожная ночь. Ожесточённые бои не утихали, но атаки 8-й армии ослабли, и это обеспокоило Кирилла Афанасьевича. Он хотел было вызвать на связь командарма 8-й, но к нему вошёл генерал Стельмах. Он доложил о том, что разведчики взяли в плен «языка» — офицера из штаба немецкой дивизии — и тот показал, что на наши позиции немцы бросили танки Манштейна. Его армию по приказу Гитлера перебросили на штурм Ленинграда, и часть дивизий этой армии сражается против войск Волховского фронта.

— Войска и 8-й и 2-й ударной армий утратили свой наступательный порыв и не могут успешно продвигаться вперёд, — резюмировал Стельмах.

— Это плохо, Григорий Давидович, — озабоченно произнёс Мерецков. — Теперь мне понятна заминка, о которой говорил командарм 8-й. — Он взглянул на начальника штаба. Вид у него был растерянный. — Где член Военного совета Запорожец?

— Он с кем-то разговаривает по полевому телефону, — ответил генерал Стельмах.