Дэвид Гилман - Бог войны

Повернулся к брату, уже полностью одевшемуся, и швырнул ему пояс. Пока тот стягивал им куртку и собирал свое оружие, Блэкстоун увидел на полу свившийся кольцом шнурок с небольшим кожаным кошельком. Должно быть, выдернул его из-под рубашки брата во время борьбы. Поднял его. Он уже видел этот кошелек. Пальцы его дрожали. Он знает этот кошелек. Знает, что найдет внутри. Если только есть на свете Бог, пусть он сейчас сотворит чудо. Пусть докажет, что Блэкстоун заблуждается. Пусть заставит две бусинки и три ракушки литорины исчезнуть. С этим кошельком ни за что не расстались бы добровольно. В нем хранились сокровища, подаренные деревенской девочке ее беглым братом. Подарки, хранившие запах моря, и бусины из порвавшегося браслета знатной дамы. Посул иной жизни за иным горизонтом, чем ее собственный. Более далеким, чем пшеничные и ржаные поля, где она возлежала с мужчинами, мечтая выкупить свободу из рабского положения крепостной.

Блэкстоун касался этого кошелька, лежа на ее млечно-белых персях и лаская возбужденные сосцы. Сара Флоскли была радостью юноши, девушкой легкого нрава, заботившейся лишь о том, чтобы ее любили со страстью, помогавшей облегчить бремя ее жизни без любви. Дреймана повесили за ее убийство. Его показания на Ричарда Блэкстоуна сочли местью. Он заявлял о своей невиновности в убийстве девушки, но притом пытался обвинить убийцу.

Сальный светильник догорал, и тени заплясали. Блэкстоун поглядел на неподвижно застывшего брата, уставившегося на кошелек с молчаливым тошнотворно виноватым видом. Коснулся сердца, неуклюже указал на кошелек и коснулся губ. Дескать, он любил ее.

Томас выпустил кошелек на пол, ракушки хрустнули у него под ногой, когда он направился в ночь. Господь не услыхал его молитвы.

Нынче ночью в Нем нуждаются тысячи других душ.

С реки уже медленно поднимался туман, когда Блэкстоун отыскал сэра Гилберта сидящим под низкими ветвями дерева на речном берегу. Утренний свет тускло отблескивал на его кольчуге, накинутой на ствол упавшего дерева рядом с его выстиранной исподней рубахой, сохнущей на ветке. Меч его лежал на земле на расстоянии вытянутой руки. С помощью полотняной тряпки он натирал свои руки и плечо, изукрашенные в сражении рубцами и синяками. Располосованная задняя часть его левого плеча была заштопана дюжиной грубых стежков и смазана жирным бальзамом. Томас приостановился; он подошел беззвучно и минутку постоял, глядя на раны. Свернув тряпку, сэр Гилберт заговорил, не оборачиваясь:

– Ты смердишь, как хряков пах, Блэкстоун. Либо встань по ветру, либо вымойся.

Томас вышел вперед, соблюдая, впрочем, дистанцию. Присел на корточки у воды, храня молчание, смущенный тем, что выдал себя своей неуклюжестью.

– Я не чертов маг. Я видел, как ты карабкаешься на стены града. Будь я французский стрелок, у тебя давно торчал бы арбалетный болт промеж глаз. Чего тебе надобно? Я устал.

– Вы ранены, – с запинкой выговорил Блэкстоун.

– Да едва рассекли кожу. По ту сторону леса есть монастырь. Я велел монахам пустить в ход свое темное искусство. У них есть травы и зелья. Не хочу даже близко подпускать к себе наших кровопускателей.

– Элфред поведал мне, что вы здесь, – сказал Томас, плеснув горсть воды себе в лицо. Поглядел, как на корабли грузят богатства Кана. – Мы потеряли многих.

– Ты еще жив, и только сие и должно тебя заботить. А твой брат?

Блэкстоун кивнул.

– Он славно бился. Я его видел. Ты нашел добычу? В этих домах было много золотых монет.

Томас покачал головой.

– Как ты рассчитываешь улучшить свое положение, коли не будешь грабить? Бери все, что можешь, и умножай богатства. Однажды, коли выйдешь живым из боев, когда станешь старше и твою десницу скрутит ревматизм, наймешь собственных людей. Потом подрядишь их королю. Его слуги обобрали дома купцов. Как по-твоему, что грузят на эти корабли? Как, по-твоему, король зарабатывает деньги?

– Вы же не участвовали в грабежах, сэр Гилберт.

– Мне до них нет дела. И потом, у меня есть пленник.

– Я возьму, что найду, – кивнул Блэкстоун.

– Ничего уж не осталось, – рассмеялся сэр Гилберт. – Корабли отплывут обратно в Англию, мы похороним мертвых и выступим на Париж. Мы еще не дали сражения, которое выиграет эту войну. – Он вытер клинок меча, дожидаясь, когда Блэкстоун поведает о том, что его явно тревожит. – Где твой меч?

– Я отдал его раненому лучнику Алану из Марша. Ему нужно было оружие. Я вернулся за ним, но он был мертв. И лук, и меч у него забрали.