Франц Таурин - Каменщик революции. Повесть об Михаиле Ольминском

Немалых трудов стоило Михаилу удержаться от улыбки. Бедная Катя! Чего хочет достичь она такой примитивной ложью? Впрочем, он начинал догадываться о ее замысле. Катя лелеяла надежду, усыпив подозрительность пристава, заполучить в свои руки хотя бы на минуту злосчастный план, чтобы любым способом уничтожить самую опасную улику. Но это же наивная надежда…

Катя продолжала сочинять:

— …а теперь папа отдает этот дом нам… отказывает мне по завещанию… Понимаете, я хотела обрадовать мужа, сделать ему сюрприз… но вот не успела начертить как следует… забылось кое-что, все-таки пятнадцать лет… меня увезли в Петербург еще ребенком… Что вы так смотрите на меня? Это наш дом, наш!

— Ваш, ваш, уважаемая, — с язвительной вежливостью подтвердил филер. — Вы только извольте адресочек нам сообщить. Город, вы сказали, Владикавказ. Еще улицу и номер дома. Адресочек нам сообщите, а мы-с проверим…

И тогда до пристава дошло, что его пытались водить за нос.

— Да-с, проверим… — строго сказал он и, оглянувшись на филера, приказал: — Пишите протокол!

Филер расположился за столом поудобнее, и на бумагу легли первые строки:

«В ночь на 21 апреля 1894 года произведен обыск в доме № 12 по Поварскому переулку у прапорщика запаса армии Михаила Степанова Александрова, каковой совместно с женою Екатериной Михайловой Александровой проживал в квартире под № 17. При обыске обнаружено…»

Нет, не помогла катина вдохновенная импровизация…

После того как закончилось многомесячное дознание по делу петербургской «Группы народовольцев», в обвинительном заключении было сказано:

«Все изложенные выше обстоятельства дела приводят к заключению, что начиная с 1892 года в Петербурге образовалось преступное сообщество, именовавшееся «Группой народовольцев», и что главными деятелями этого сообщества были обвиняемые Михаил Александров, Сущинский, Белецкий, Келлер, Константин Иванов, Василий Браудо, Фаддеев, Окольский и Скабичевский, из которых первые семь занимались революционной пропагандой среди фабричных и заводских рабочих, постепенно направляя их к восстанию и ниспровержению правительства в целях изменения существующего государственного и общественного строя.

В отдельности относительно каждого из привлеченных к делу обвиняемых произведенным дознанием выяснено следующее:

1. Михаил Александров, уже наказанный в 1885 году четырехмесячным тюремным заключением за государственное преступление, участвовал в составлении изданного «Группою народовольцев» первого номера «Рабочего сборника», написал статьи революционного содержания для предполагавшегося второго номера того же «Сборника»; организуя противоправительственные рабочие кружки, руководил под псевдонимом «Петра Петровича» преступными занятиями: а) в рабочем кружке Хорькова и Майорова, где произносил революционные речи, давал рабочим читать нелегальные издания и ввел в этот кружок для таких же занятий Михаила Сущинского, б) в кружке рабочих Никифорова и Нефедова, где дал деньги на нужды кружка, и в) в кружке Матвея Фишера, совместно с Сущинским и Зотовым; кроме того, посещал кружок Ивана Медова…»

И заканчивалось это подробное перечисление всех вин его следующими строками:

«Кроме сего, народовольческое направление Александрова доказывается тем, что он имел у себя составленный для преступных целей план бельэтажа Аничковского дворца».

В этом же обвинительном заключении так сказано было о виновности Кати:

«10. Екатерина Александрова участвовала на сходке у Скабичевского в числе других членов «Группы народовольцев», совместно с Михаилом Александровым, хранила и читала рукописи революционного содержания и начертила копию составленного тайно и с преступными целями плана бельэтажа Аничковского дворца, который и хранила у себя».

И даже теперь, по прошествии стольких лет, не переставал он поражаться потрясающему цинизму финала всей этой полицейско-прокурорской акции.

Прокурор Санкт-Петербургской судебной палаты, подробнейше исследовав и описав все вины привлекаемых по данному делу, пришел к выводу, что «деятельность «Группы народовольцев» не достигла своей преступной цели, так как была пресечена возбуждением уголовного преследования», и потому решил до суда дело не доводить, а «разрешить настоящее дознание в административном порядке…».

Иначе сказать, прокурор установил, что вина обвиняемых не столь велика, чтобы предавать их суду.