Антония Байетт - Дева в саду [litres]

Они пили чай, вздрагивая от каждого звука, томясь не желанием, но и не тем, что ему противоположно. Томас сидел в своем высоком стульчике и стеклянно-синими глазами смотрел на Александра. Александр мелкими глотками пил из розовой фарфоровой чашки и думал: «Она бы мне позволила, там же, на кровати, у него на глазах». Дженни сделала «солдатиков»: намазала мармайтом [198] Пряная соленая паста на основе дрожжевого субстрата. узкие полоски тостов и протянула Томасу. Тот сбросил их на пол. Она повернула стульчик к окну:

– Смотри, Томас, деревья, небо синее, солнышко светит…

Томас сглотнул, крякнул, обернулся и продолжил смотреть на Александра. Тот почувствовал, что нужно что-то сделать и неловко протянул ему палец. Томас недоверчиво взял его в перемазанную маслом лапку.

– Ты ему нравишься… О господи! – горестно выдохнула Дженни.

Она вытерла слезы, взяла Томаса и посадила Александру на колени, одну искрящую руку задержав у него в паху. Шмыгнула носом и отступила взглянуть на обоих.

Томас был мал, горяч и увесист. Его ладошка лежала у Александра на руке. От Томаса пахло одновременно чистотой и грязью: запах мыла и мочи, гамамелисовой воды [199] Противовоспалительное средство. , мармайта и джема. Вот он, живой человечек, будущий мужчина, глядящий на Александра в упор, неодобрительно и мрачно. Малыш вдруг резко согнулся, заерзал всем своим мягким тельцем и чуть не свалился на пол. Дженни подхватила его, развернула к себе, чмокнула, прижала покрепче, чтобы перестал плакать.

– Он бы так тебя любил…

– Мне нужно к Поттерам.

Александр встал и отряхнул костюм.

– Я тебя люблю, – сказала она.

– И я тебя. Но я ничего не могу в этом доме. Это бессмысленно. Ты должна выбраться отсюда на целый день. У меня теперь есть машина…

– Как я выберусь?!

– Постарайся. Придумай что-нибудь, ты же умная.

– Я не могу больше терпеть. У меня там болит, понимаешь…

– Знаю. Поверь, мне тоже невыносимо…

Он выскользнул на волю и зашагал к Поттерам.

Дверь открыла Фредерика и тут же возвестила театральным шепотом:

– Назревает дикий скандал… По моим расчетам, вот-вот рванет. Последнее время мои родственники положительно невыносимы.

– Тогда, наверное, мне лучше уйти…

– Ну уж нет. – Фредерика закрыла дверь, отступать было поздно.

Все семейство сидело в гостиной. Со светом что-то случилось: он был мутноват и необычно холоден. Билл предложил Александру шерри, налил немного себе и ему, потом, подумав, капнул Уинифред. Никто, кажется, не стремился начать разговор, кроме Фредерики, неостановимо стрекотавшей Александру о том, как хорошо играла миссис Перри в «Она не должна быть сожжена». Дальше она, разумеется, сообщила о своем желании стать профессиональной актрисой. Видит Бог, она не намерена засесть в семейном гнездышке и расточить к дьяволу свои таланты. С тех пор как пришло письмо от Лоджа, предлагавшего ей роль Елизаветы до коронации, Фредерика пребывала в эмпиреях (за исключением неприятного случая в «Четтери») и повадилась уснащать свою речь клятвами и проклятиями, не то чтобы устаревшими, но явно восходящими к известной ругательнице Елизавете. Одно это было достаточным испытанием для окружающих. Александр попытался охладить ее жар статистикой безработицы среди актрис. Билл сказал, что она поступит в университет, получит хороший диплом, как Стефани, и тогда сможет выбрать себе нормальную профессию.

– Как Стефани, – передразнила Фредерика.

– Да, как Стефани. Хотя, должен заметить, тебе весьма не хватает ее самодисциплины и уважения к правде.

– Если Стефани все сделала, как ты хотел, значит ее карьера тебя устраивает?

– Она могла бы найти место получше. И найдет. Блесфорд для нее только этап.

– Ничего ты не знаешь ни о ней, ни о ее планах. Ты понятия не имеешь, чего она хочет, чего мы все хотим. И что ты с нами со всеми сделал…

– Фредерика, постой, – краснея, вмешалась Стефани.

Александр взглянул на нее с любопытством и подумал, что Фредерика так точно предсказала скандал, потому что сама же намеревалась его разжечь.

– Я знаю, – сказал Билл, – что Стефани хочет слишком малого. Я ей все время говорю, что она напрасно тратит себя в этой своей школе. Вы, Александр, я уверен, со мной согласны.

Александр растерялся, но его невольно выручила Уинифред, раздраженная Фредерикиным дивертисментом и потому утратившая осмотрительность:

– Все это глупости! Стефани, скажи, у тебя что-то случилось?