Борис Камов - Рывок в неведомое

Изучив папки с документами, Голиков отправился к командиру 6-го Сибирского сводного отряда.

— Отпустите меня в Ачинск, — попросил Аркадий Петрович.

— Зачем? — удивился Кажурин.

— Хочу поискать людей, которые организовали соловьевщину.

— Наша с вами задача, товарищ Голиков, с Соловьевым покончить. Если у вас имеются конкретные факты или вы можете назвать имена заговорщиков, сообщите их в губотдел ГПУ.

Назвать имена Голиков не мог. Он их пока не знал. Между тем люди, которые организовали соловьевщину, и теперь могли находиться совсем рядом.

Два тревожных сообщения поступили почти одновременно. «Возле дорог, ведущих в лес, — говорилось в первом, — появились фанерные щиты с приказом Соловьева. Под угрозой расстрела атаман запрещает населению углубляться в тайгу «более чем на пять километров от края ее»*.

Но жизнь сибиряков всегда была связана с тайгой. И потом, как в зарослях определить: ты углубился в лес на одну или на три версты?

А в другом донесении говорилось, что Соловьев разослал во все сельсоветы ультиматумы. Он предложил сельсоветчикам... сдать оружие, гарантируя за это жизнь. Иными словами, «император тайги» объявлял Советскую власть в Ачинско-Минусинском районе как бы незаконной. Была ли это попытка запугать местное население, или Соловьев собирался начать самые активные действия?

По этому поводу в штабе 6-го Сибсводотряда было созвано совещание. Вел его комотряда Кажурин, лет пятидесяти, грузный и медлительный. Его внешность вовсе не вязалась с той работой, которой он занимался. И лишь те, кто видел Кажурина в деле, понимали, что он на своем месте.

— Положение становится нетерпимым, — сказал Кажурин. — С бандами Соловьева чаще других сталкивается комбат Касьянов. Мы знаем Касьянова давно. Это человек обстрелянный и отважный. Если нужно пойти в атаку, он первый оторвется от земли. Но с Соловьевым война не обычная, а странная... И в этой странной войне Соловьев нашего Касьянова допек. Да и я, честно говоря, не знаю, что дальше делать с Соловьевым. Москва прислала нам Голикова Аркадия. Человек он молодой, а служит в армии четвертый год. Воевал и с зелеными, и с бандами Антонова. Командовал полком. Отмечен товарищем Тухачевским. Я предлагаю послать Голикова на место Касьянова.

Голиков смущенно поднялся. Он неловко чувствовал себя оттого, что должен был занять место человека, которого здесь уважали и ценили. При этом Аркадий Петрович понимал: у него нет ни волшебной палочки, ни магического слова, с помощью которых он бы мог одолеть Соловьева.

— Поручаем вам, товарищ Голиков, поймать нашего Ивана, — совсем не по-уставному сказал Кажурин.

В комнате невесело засмеялись. Мысль о том, что присланный из Москвы паренек через недельку-другую сделает то, чего не удается многим командирам уже два года, могла быть воспринята лишь как грустная шутка.

Но Кажурин не улыбнулся, Голикову тоже было не до смеха.

— Сделаю, что смогу, — тихо, несмело пообещал он.

На другой день телеграф отстучал шифровку: «26.3. в 12 ч. выехал из Ужура в Божьеозерное тов. Голиков для принятия батальона от комбата Касьянова... Касьянову прибыть в Ужур... Кажурин»*.

Одетый поверх шинели в громадный бараний тулуп, в папахе, надвинутой на самые уши, Голиков ехал в санях в сопровождении парнишки-кучера, приданного также для охраны. Повозку легко несла пара коней. Сани летели по пустынной дороге между высоких сопок, заросших темным лесом.

Парнишка трусил. Глаза его рыскали слева направо, и он часто оглядывался, точно ожидая погони. Это раздражало. Голиков спросил:

— Тебя как зовут?

— Тимошей...

— Ты где, Тимоша, родился?

— Местный я. Из Саралы.

— Давно служишь?

— Второй год.

— А чего робеешь?

— Заробеешь тут. Иван Николаевич с нашим братом красноармейцем знаете что делает?

— Стреляешь ты хорошо?

— Отец с двенадцати лет белковать брал.

— Я тоже стреляю неплохо. Отобьемся.

Тимоша хмыкнул.

— Иван Николаевич засаду знаете как устраивает? Вот мы сейчас едем, а навстречу нам из леса выйдут три мужика. Встанут посреди дороги. Мы с вами, от греха подальше, повернем назад. А там уже другие мужики ружьишками поигрывают.

— И что же, мы с тобой, охотник, не прорвемся, трех каких-то мужиков не уберем?

— Какое прорвемся?! Как только мы подумаем удрать, дерево поперек нашей дороги — хрясть!

— Послушай, но ведь такую засаду нужно заранее готовить. Зачем мы с тобой Соловьеву?