Патрик Рамбо - Битва

Тем временем, отход войск с левого берега Дуная продолжался. Залитые ливнем, факелы уже давно не горели, но Массена своего поста не покидал. Выпрямившись во весь рост и расправив плечи, он стоял по щиколотку в жидкой грязи. С надвинутой на глаза треуголки струями стекала вода, но маршал продолжал лично следить за тем, чтобы армия, доверенная ему императором, благополучно покинула левый берег и укрылась в лесах на острове Лобау.

— Осталась только Старая гвардия, господин герцог, — доложил Сент-Круа. Намокшие перья на его треуголке обвисли и имели жалкий вид, но он не обращал на это никакого внимания.

— До рассвета еще есть время, мы справились.

— Ну, вот и последние...

Во главе батальона серых теней, завернутых в тяжелые, пропитанные водой шинели, ехал генерал Дорсенн. Солдаты месили жидкую грязь и старались не поскользнуться, спускаясь к мосту, при этом они держали строй и старались идти в ногу. Мокрые полотнища знамен обвисли на древках. Кларнетисты негромко играли императорский марш, но барабанщики молчали — они берегли свои инструменты от дождя, укрыв их под толстыми кожаными фартуками. Дорсенн остановился перед Массеной, и Сент-Круа был вынужден помочь ему спешиться — из-за ранения в голову генерал был очень слаб. Чтобы остановить кровь, при перевязке его белоснежные перчатки наложили на рану вместо тампона и привязали галуном, оторванным от мундира.

— Всего лишь осколок, — слабо улыбнулся генерал.

— Поторопитесь в госпиталь для осмотра! — рявкнул Массена. — Мы потеряли Ланна, д’Эспаня, Сент-Илера. Довольно с нас смертей!

— Только после того, как пройдут мои гренадеры и егеря.

— Упрямый осел!

— Господин маршал, я не имею права потерять сознание до окончания последнего акта. Это послужит плохим примером.

Массена взял его под руку, и они замерли, глядя, как мимо них парадным строем проходили гренадеры и ряд за рядом вступали на шаткую переправу, переброшенную через беспокойный Дунай.

— Я привел назад больше половины, — горько заметил Дорсенн.

— Сент-Круа! — обратился Массена к своему адъютанту. — Прошу вас лично проводить генерала к доктору Иванну.

— Или к Ларрею, — сказал Дорсенн, белый как полотно от потери крови.

— Ни в коем случае! Ларрей способен ампутировать вам голову! Он, как доктор Гийотен [99] Жозеф Игнас Гийотен (Гильотен) (1738—1814) — профессор анатомии, политический деятель, член Учредительного собрания, друг Робеспьера и Марата. Его именем названа гильотина — машина для обезглавливания. По иронии судьбы, Гийотен был противником смертной казни. Как временную меру, пока сохраняется смертная казнь, 10 октября 1789 года на заседании Учредительного собрания Гийотен предложил использовать для обезглавливания механизм, который, как он считал, не будет причинять боли. Сама машина для этой цели была изобретена другими. , отрезает все, что считает лишним...

На этой шутливой ноте разговор был закончен, и Дорсенн в сопровождении Сент-Круа отправился на остров. Массена обернулся к своим офицерам:

— Ваш черед, господа. Я следом.

Офицеры уже ступили на остров, когда в окрестностях Асперна громыхнули пушки. Массена ухмыльнулся:

— А вот и наши плуты проснулись!

Впрочем, стрельба на этом закончилась. Австрийские артиллеристы просто разрядили свои пушки, пальнув разок в сторону покинутого бивака. Эрцгерцог не знал истинных размеров ущерба, нанесенного большому мосту. Он опасался, что саперы противника быстро восстановят его, и к французам подойдет подкрепление, как это произошло накануне. Встревоженный и неуверенный, Карл отвел большую часть своих войск на старые позиции. Он даже не помышлял о дальнейшем наступлении. Его армия истекала кровью.

В полном одиночестве маршал Массена ступил на мокрый настил моста и медленно, не оборачиваясь, перешел на остров. Последним. А саперы уже готовились к разборке переправы. Их длинные, узкие тележки без бортов предназначались для погрузки понтонов, необходимых для восстановления большого наплавного моста на другой стороне острова Лобау. В шесть часов утра сражение при Эсслинге закончилось. На окрестных полях полегло более сорока тысяч человек.

Два дня на острове Лобау стоили полковнику Лежону двух лет жизни. Он с нетерпением ожидал завершения работ по восстановлению моста, а с тех пор, как войска барона Гиллера вошли в брошенные деревни, опасался возможных бомбардировок острова. Австрийцы занялись укреплением береговой черты и, несомненно, планировали разместить на новых позициях свои артиллерийские батареи. Лежон пил дождевую воду, отведал даже бульона из конины (Массена находил его отменным), но ни на миг не переставал думать о мадемуазель Краусс. Он еще не знал о ее бегстве.