…Если два спорщика вдруг погружаются в глубокое молчание, значит, исход сражения предрешен, как всегда в пользу сильного.
Не отважный вождь с тяжелым топором в руке, не жрец-заклинатель змей и жаб, а моя мать была тайным вождем и жрецом племени. Ее ослепительной красотой гордились и женщины, и дети, ее умом хвастались перед соседними племенами. Ее уважали, почитали и страшились.
Только женщина может выжать мужчину до последней капли и выбросить, как мокрую тряпку.
Столько лет прошло, а до сих пор никто не докопался до страшной тайны. Являлось ли утешением для чести Несокрушимого то, что лучшей в мире женщине приглянулась его замечательная татуировка, широкие плечи, а может (о, тщеславная догадка!) доблестный ум?
Но мать не считала себя преступницей.
Самым сильным на арене в тот день был Монстр из Карибу. Великан с острыми клыками, зверь, обросший с ног до головы густой шерстью. При виде хищного оскала у принцессы едва не выпрыгнул желудок. Ее стошнило. Она забилась в истерике:
«Отец, монстр из Карибу, который наверняка победит, отвратителен. Позволь, я выберу мужа сама».
«О чем ты говоришь? Ты женщина. Ты приз. Гордись: в твою честь состоится грандиозное сражение. Оно украсит летопись эпохи. Твои глаза свели с ума лучших воинов Древа Мира. Посмотри на арену. Тебе салютует плеяда героев. Буйный Бизон, Незримое Эхо, Кабанья Голова! И, поглядите-ка! Даже Хвост Бобра! А это кто, вон тот, юный, почти без усов, грудь колесом? Мальчишка! Но смельчак! Какой смельчак! Ставлю сто к одному, что разлетевшиеся мозги из этой глупой головы ознаменуют начало нашего исторического сражения. Иди, дочь моя, под полог Синей Звезды. Скройся от солнечного жара, иначе испортишь цвет лица. Иди, иди, дорогая к нянькам! И не спорь с отцом! Итак, итак, итак… Ставим, все ставим на того, кто сегодня изваляет мою дочь в своих перинах. Эй, жрецы, книгу хроники подайте и палочку для письма!»
Тогда принцесса, надев наплечники и шлем, сама выпрыгнула на арену и подняла над головой боевой топорик:
«Отец, я хочу драться. За себя. Свобода – это ярость. Умереть – легко!»
«Убрать! Запереть!» – закричал Вождь-всех-Вождей. На девушку бросилась стража. Но руки принцессы только с виду казались тонкими и слабыми. Она легко раскидала рабынь по углам.
«Убрать!» – снова закричал разгневанный отец.
Принцесса Глаза-в-Полнеба не справилась с пятью стражами в доспехах. Они ее унесли с арены и привязали к трону.
«Не горюй, госпожа, – шепнула рабыня Верная Смоль. – Не мужчины побеждают на поединках, а женщины. Ни один нежеланный не вошел в покои принцесс вашего рода. Твоя мать прислала чашу дракона из женских покоев. Покажи взглядом, драгоценная, который жених по душе».
Когда принцесса курит, ее душа воссоединяется с туманом воспоминаний.
Я еле успела выдернуть слюнявый чубук из плотно сжатых зубов.
– Перекурила, дадада…
Она медленно открыла глаза… Они стального холодного цвета. Снова я окликнула ее с полпути в прекрасную страну.
– 6-
Плененные омельгонки не прекращали голосить.
Крики, стоны и жалобная мольба распугали игрунков на ветках молочного дерева. Оранжевые ары, зеленые канарейки и туканы примолкли, тараща печальные глаза из ветвей.
Мать издали кивнула, жестом давая понять, что голова разрывается на части.
– Эй, храбрецы! Сделайте что-нибудь, заткните пленникам рты, – приказала она охранникам.
Но удары палок только прибавили громкости душераздирающим воплям.
Я вытащила из-за пояса трубку, с которой никогда не расставалась, потому что на нее с утра до вечера охотилась младшая сестра. По малости лет она не знала меры и укурилась однажды до кровавой рвоты. За это мне здорово досталось. Мать схватила деревянную скалку, и целый день гонялась по долине за моими несчастными ягодицами, пока не раскрасила их в нелепый лиловый цвет.
Помня о резвости ее ног, я пришила специальную петельку к курительному ремешку и могла пользоваться привилегией в любое время и за любым кустом.
Чего только не хранилось у меня за пояском! Каждая травка требует отдельного мешочка. В том, который расшит пластинками нефрита, я берегла редкую пряную уй-люмбу, не позволяющую женщинам возненавидеть участь слабого пола при родах. В мешочке с вышитым золотым игрунком, я хранила растертые колючки змеиного кактуса. Стоит только посыпать порошком углы, и ни одна крыса не залезет в жилье.
Маккао я хранила в синем мешочке, окантованном перламутром по краю. Мой маккао был всегда отменного качества. Я прятала его не в потных циновках, как делала мать, а в сухом дупле старого шоколадного дерева. Поэтому трава благоухала и сводила с ума даже без дыма.
Читать дальше