– Если даже это так, то ваши враги посеют плевелы и постараются уверить короля, что это – жгучая любовь, выросшая в вашем сердце.
– Как? Меня хотят обвинить в преступной любви? – спросила королева, и ее губы слегка дрогнули.
– Мне еще неизвестен план ваших врагов, – ответил шут. – Но я узнаю его. Заговор в полном ходу. Итак, берегитесь, ваше величество! Не доверяйтесь никому, так как враги обыкновенно прикрываются лицемерием и льстивыми словами.
– Если вы знаете моих врагов, то назовите их! – сказала Екатерина с нетерпением. – Назовите мне их, чтобы я могла остерегаться их.
– Я пришел сюда не для того, чтобы обвинить кого-либо, а лишь для того, чтобы предостеречь вас. Поэтому я буду осторожен и не укажу вам на ваших врагов, но зато назову вам ваших друзей.
– Ах, следовательно, у меня есть и друзья? – со счастливой улыбкой прошептала Екатерина.
– Да, у вас есть друзья, притом такие, что готовы пожертвовать ради вас своею жизнью!
– О, назовите мне их, назовите мне их! – воскликнула Екатерина, вся так и трепеща от радостного ожидания.
– Прежде всего я назову Кранмера, архиепископа кентерберийского. Это ваш верный и надежный друг, на которого вы можете положиться. Он любит вас как королеву и ценит как единомышленницу, которую ниспослал ему Господь, чтобы здесь, при дворе всехристианнейшего и всекровавейшего короля, довести до конца святое дело реформации и пролить свет познания в эту тьму суеверия и поповства.
– Да, вы правы! – задумчиво произнесла королева. – Кранмер – благородный и надежный друг и довольно часто поддерживал меня у короля против булавочных уколов моих врагов, которые хотя и не убивают, но все же покрывают ранами все тело и насмерть истомляют его.
– Защищайте его и тем самым вы защитите самое себя!
– Ну, а кто же еще мои друзья? – спросила Екатерина.
– Я отдал первенство Кранмеру, но теперь, ваше величество, назову себя вашим вторым другом. Если Кранмер – ваш защитник, то я готов быть вашим псом, и, верьте мне, пока у вас есть такой защитник и такая собака, вы неуязвимы. Кранмер оградит вас от всех камней, лежащих на вашем пути, а я изгрызу всех ваших врагов, таящихся по придорожным кустам и готовых из засады напасть на вас.
– Благодарю вас! Истинно благодарю вас! – искренно произнесла Екатерина. – Ну а дальше?
– Дальше? – с грустной улыбкой повторил Гейвуд.
– Назовите мне еще моих друзей!
– Ваше величество! – воскликнул шут. – Достаточно и того, если в жизни найдешь двух друзей, на которых можно положиться и верностью которых не руководит корыстолюбие. Вы, может быть, являетесь единственной коронованной особой, которая может похвастать такими друзьями.
– Я – женщина, и много женщин окружает меня и ежедневно клянется мне в неизменной дружбе и преданности. Разве они не достойны имени друзей? – задумчиво спросила Екатерина. – Неужели недостойна его и леди Джейн Дуглас, которую я уже много лет называю своей подругой и которой верю, как родной сестре? Скажите, Гейвуд, скажите хотя вы, о котором говорят как о человеке, знающем все, что происходит при дворе! Скажите, неужели леди Джейн Дуглас не подруга мне?
Джон Гейвуд вдруг стал серьезен и мрачен и задумчиво потупил взор. Затем он обвел комнату беспокойным взглядом, как бы желая убедиться, не притаился ли где-нибудь соглядатай, и, вплотную подойдя к королеве, прошептал:
– Не доверяйте ей! Она – папистка, и Гардинер – ее друг.
– Ах, я подозревала это! – печально прошептала королева.
– Но слушайте, ваше величество! – продолжал шут. – Не обнаруживайте вашего подозрения ни взглядом, ни словом, ни малейшим намеком. Усыпите эту ехидну верою в вашу беспечность, да, да, усыпите ее! Это – ядовитая и опасная змея, которую нельзя дразнить, а не то, прежде чем вы в состоянии будете предвидеть это, она ужалит вас. Будьте всегда добры, всегда доверчивы, всегда приветливы по отношению к ней. Однако о том, что вы не желаете поведать Гардинеру и графу Дугласу, не говорите леди Джейн. О, верьте мне, она напоминает льва в венецианском Дворце дожей. Те тайны, которые вы доверяете ей, заносятся в обвинительный акт против вас пред кровавым трибуналом.
Екатерина, смеясь, покачала головой и сказала:
– Вы слишком преувеличиваете, Гейвуд. Возможно, что религия, которую леди Джейн тайно исповедует, отчуждает ее сердце от меня, но она никогда не будет в состоянии изменить мне или вступить в союз с моими врагами. Нет, нет, мой Джон, вы ошибаетесь. Было бы непростительным легкомыслием поверить вам. О, как плачевен был бы мир, если бы мы никогда не могли довериться даже самым верным и любимым нашим друзьям.
Читать дальше