Анри Коломон - Франсуа и Мальвази. I том

…А если вы останетесь, это засосет вас как болото. Соберут местное бандитье-камизаров и…я думаю, вам хорошо должно быть известно, что такое атака, или что такое палить замки? Они нас вместе с завещанием сожгут!

– Господин Рено, я думаю что вам, да и пожалуй аббату Витербо самим следует отправиться…

– Нет, нет, и еще раз нет! – перебил его Рено. – Никогда не доверяйте такие вещи никаким друзьям. Это ваше личное дело и вы не можете рисковать чужими жизнями. Вы получили этот документ и держите его всегда при себе, пока не засвидетельствуете его в высшей инстанции, самолично. Тем что вы будете действовать через кого-то, этим вы будете только усложнять дело.

– Я думаю вы тоже усложняете дело, дорогой господин Рено. Зачем далеко ездить когда можно все сделать через Лиможский суд, и даже получить право наследования; или того ближе сдать на хранение моему старинному другу, смотрителю королевского замка Гере.

– А вы уверены, что на посул пятизначного числа ливров можно не соблазниться? Зачем доверять провинциальным служакам, если через несколько дней документ можно будет заверить в парижском суде, а не среди родственников и арендаторов.

Рено еще хотел добавить, что уехав они отведут опасность от семейного гнезда, но видя что и без того убедил, промолчал.

Дойдя до спальной комнаты Рено, они расстались. Рено из чувства вежливости пожелал спокойной ночи.

– Да какой уж спокойной! – немножко невоздержанно ответил барон.

На следующее утро Рено проснулся неожиданно рано, о чем свидетельствовали настенные часы, показывающие пол-шестого. Быстро одевшись и нацепив свою шпагу, теперь уже лежавшую на столе, поспешно вышел из спальни на прохладный двор, где вовсю кипели снарядительные работы.

Посреди двора стояли в ряд два громоздких рыдвана, и уже запряженный парой выносливых лошадок черный лакированный кабриолет.

Среди дворовых работников, начинавших подводить лошадей запрягать в рыдваны, можно было заметить слоняющихся пока без дела, деревенских парней, собравшихся группой у собачьей конуры, и развлекавшейся тем, что пинали друг другу перед носом собаки ее кость.

Рено посторонился, давая проход слугам, несшим дорожные баулы и чемоданы, укладывать их в багажники. Наблюдая за ними он снова встал на проходе и неожиданно почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку.

– А меня вы не хотите пропустить, господин Рено?

Рено обернулся и увидел аббата Витербо, шедшего сзади слуг, руководить погрузкой.

– О да! Конечно же, конечно! – отшагивая в сторону охотно согласился он.

Аббат Витербо, встретившись с ним, изменил свои намерения, остался на лестнице, откуда и за погрузкой можно было проследить, и поговорить с Рено, первым делом осведомившегося о Франсуа.

– Ему стало значительно лучше…

Затем разговор коснулся охранников, продолжавших забавляться от собачьего визга.

– И этим балбесам, увальням деревенским, доверили такое дело? Где это только таких жлобов раскопали? Куда смотрят рекруты, просто диву даешься.

– Да, эти края богаты на таких.

Последний хотуль был заложен, крышки багажников закрыты, ключи были вручены аббату Витербо и ему за неимением других дел ничего другого не оставалось больше делать как пригласить своего собеседника за стол, где можно было подробно разузнать о его планах.

Рено признаться думал, что по случаю отъезда будет одно общее застолье, где соберется вся семья и замковая челядь, но был не мало обескуражен, когда его привели на кухню / в столовой наскоро откармливали парней \ и там был усажен Бертоном за столик, накрытый на него и аббата. Торопиться конечно нужно было, но не до такой же степени!

Задав им работы главный кухар продолжил приготовления съестного на дорогу.

Во время застольной беседы Рено охотно поделился своими планами на счет того, что собирается поехать, помочь барону в его делах, собираясь отвести и повыгоднее вложить деньги месье де Жонзака. На его же вопрос, полный недоумения, почему такая спешка, аббат Витербо, не желая говорить на эту тему в присутствии посторонних, сослался на известные причины, из-за которых сейчас…

…В покоях супруги барон д’Обюссон развернул кипучую деятельность по сборам в дорогу, неустанно поторапливая ее и служанок, готовивших дорожное платье и вещи, необходимые на дорогу в Париж.

После долгой процедуры одевания, баронесса наконец была готова, как и тюки, которые уносили слуги.

– Куда ты столько набрала! – выругался он беззлобно по-мужьи. – Ну ладно, пошли, там все уже давно готово!