Игорь Евтишенков - Римская сага. Том I. Город соблазнов

– Да, Мессала Руф послал его к тебе с поручением, – буркнул Марк Брут через плечо.

– Надеюсь, вы оба успокоитесь и снова будете друзьями, – примирительно произнёс легат. – Всё, уберите этих варваров! – приказал он охране. – Пойдёмте, быстрее познакомимся со всеми приехавшими, – с этими словами он первым поспешил выйти из палатки, а Лаций с недоумением посмотрел ему вслед, подумав, что раньше Теренций Юлиан старался тщательней скрывать свою любовь к молодым юношам.

Девушку и молодого грека нашли в деревне в одном из домов. Сообразительный гастат, увидев варваров, вернулся обратно и спрятал их там. Лаций больше не видел ни этих двоих, ни остальных молодых римлян, которых сразу же отправили в основной лагерь Цезаря. Правда, на следующий день Варгонт как бы невзначай сказал, что утренняя смена видела на рассвете десять всадников, среди которых был один странный светловолосый грек, сильно напоминавший вчерашнего гостя, купавшегося в реке с девушкой.

Оставив Варгонта в карауле, Лаций решил отвезти варварку в деревню, которая всё ещё находилась в лагере. Ему не давала покоя мысль о том, откуда эта юная дикарка знает их язык.

По дороге девушка рассказала ему, что её мать в юности убежала из большого города. Они долго жили в соседней деревне, которая сгорела много лет назад. Там её мать потеряла второго мужа. Через несколько лет погибли остальные дети, и выжила только она. Рассказ был настолько противоречивым и странным, что он, в конце концов, перестал слушать, думая только о том, откуда эта девушка, хоть и плохо, но всё же говорит на его языке.

Старуха уже пришла в себя. Она была дома, приводила в порядок своё убогое хозяйство. Посмотрев на своего спасителя, она ничего не сказала. Только кивнула головой дочери, чтобы та помогала ей и не стояла у входа. Так Лаций познакомился с Ларнитой и её матерью Валрой, странной колдуньей из странной деревни. И лишь позже он узнал, что своим знанием их языка юная Ларнита обязана ей. Старая Валра отлично говорила на нём, но не говорила Лацию, где и как его выучила.

Брут, как всегда, говорил много и слишком эмоционально. Он пожаловался сначала на легата Теренция Юлиана, который покрывал своих легионеров, затем на старшего трибуна Лация Корнелия Сципиона, из-за которого его, квестора Сената, чуть не убили, потом ещё на кого-то… Цезарь прятал улыбку в уголках глаз, стараясь не обидеть сына Сервилии 19 19 Сервилия Цепиона – римская матрона, любовница Юлия Цезаря, мать его убийцы Марка Юния Брута. , и молчал. Он помнил, какой умной и красивой женщиной была его мать, сколько в ней было силы и энергии, и удивлялся, почему боги так обделили этими достоинствами её сына. Когда Цезарь подарил ей огромную жемчужину, купленную у Сергия Ораты 20 20 Сергий Ората – известный инженер, изобретатель и торговец. Основал остреарий и произвёл модернизацию гипокауста. за шесть миллионов сестерциев, пол-Рима чуть не задохнулись в истерическом припадке ревности, а вторая половина задумалась, откуда у него такие деньги. Но взгляд Сервилии был полон такой искренней благодарности, что ему потом ещё целую неделю не удавалось вырваться из её дома. Хотя, он и не сильно хотел…

– …ведь так? – голос Брута замер.

– Что?.. – Гай Юлий вздрогнул, почувствовав по интонации, что тот задал вопрос.

– Но ведь ты накажешь его?! Не так ли? – нахмурив брови, почти потребовал Марк.

– Кого? Легата или старшего трибуна? – спокойно переспросил Цезарь, думая, что не зря несколько лет назад расторг помолвку этого горячего и не очень уравновешенного юноши со своей дочерью Юлией Цезарией. Он снова вспомнил горящие глаза Сервилии, которая во время отдыха между любовными утехами пыталась узнать его планы на будущее и постоянно настаивала на браке их детей. Но партия с Гнеем Помпеем 21 21 Гней Помпей Великий Магн – 106—48 г. до. н. э. Римский государственный деятель и полководец. была намного выгодней и, как он сейчас видел, правильней во всех отношениях. Помпей стал его другом и, как ни странно, искренне влюбился в его дочь Юлию. В такое сложное время его помощь в Сенате была бесценна. В отличие от Помпея, Марк Брут был фигура менее значительная и совсем невлиятельная. С ним почти никто не считался. К тому же, он не любил Юлию, и вряд ли смог бы помочь ему в Сенате так, как Гней Помпей.

– Старшего трибуна, конечно! – донёсся до него голос Марка. – И легата. Обоих!

– Ах, да. Конечно, накажу, – усмехнулся Цезарь и покачал головой. – Обязательно накажу. Всех!