Василий Фомин - Легенда о царице. Часть вторая. Земная богиня

– Да отцепись ты. – в сердцах прошипел странник и стукнул свободной ногой стражника по голове.

В результате оба свалились со стены, но по разные ее стороны, одновременно вскрикнув: «Что б ты подох!»

«Промолчит, – подумал вестник о стражнике, – палок то не хочется».

«Промолчу, подумал стражник о вестнике, – что-то палок не охота».

Однако на этом ночные приключения еще не окончились.

Когда вестник спрыгнул с громадной финиковой пальмы, росшей у крепостной стены, то угодил прямехонько в сеть раскинутую внизу. С земли подскочили фигуры, держащие края сетки, и с радостными возгласами кинулись заворачивать добычу в сеть. В предрассветном сумраке куча тел свалилась наземь, с удовольствием барахтаясь в пыли, сквернословя и богохульствуя. После небольшой неразберихи мерзавца все же спеленали и принялись весело и добродушно пинать ногами, приговаривая:

– На, на, на! На хвост облезлого шакала! Ешь выкидыш чесоточного гамадрила! Получи кусок протухшего навоза!

– Ой! Ой, больно! Уй, больно, больно. – орал во все горло вестник.

– Хо-хо! Та це ж, оно еще не больно! Та вино, пока ще, почти щекотно. – ржали весельчаки.

– Да как же не больно, когда очень вино дюже, як ще, больно! – продолжал кричать вестник, но уже потише.

– Та ты подывысь, яко вино ще нижно! – проговорил кто-то с западно-ливийским акцентом.

– Не смейте меня бить ногами в морду! Я требую человеческого отношения!

– Ни, оце мы тэбэ ще не бьем! Це мы тэбэ тильки ще пугаемо.

Вестник продолжал верещать и причитать, однако голос его понемногу затихал и вскоре озадаченные ловцы вестника сообразили, что бессовестный гад гундосо воет уже за углом Белой Стены, а они завернули в сеть и отметелили своего товарища.

Э, нет! Двух товарищей.

Все были сильно озадачены и весьма разочарованными. Особенно, те двое, запутавшиеся в сетке.

Все это безобразие доносилось и до свернувшейся клубочком царицы. Отдельных фраз она, конечно же, не слышала, просто в предрассветной тишине из-за громадных стен древней крепости доносился какой-то шум и вопли, усердно издаваемые вестником, но царица догадалась, что к чему.

– Шут. – прошептала она не открывая глаз и улыбнувшись добавила. – Вот ведь шут бобовый.

Тем временем нахал удирая от стражников налетел со всего брыку на своего онагра, и пробормотав, – вот это очень кстати! вскочил на животное и понесся скоростным аллюром прочь от Меннефер, справедливо полагая, что тяжеловесная машина репрессий будет ловить его только в столице, ну и еще в Иунну. И посему на восходе оказался он в славном городе Кхеме – городе удара молнии. Вестник полюбовался храмом Гора, в который его так и подмывало заглянуть и засвидетельствовать почтение святыням и всей святой братии, но вместо этих богоугодных дел он направился куда-то в заросли тростников густо облепивших реку.

– Ну, раз так оно получилось, пойдем, поищем заодно уж мудрости. – пробормотал он

С утреца эта разыскиваемая законом пара, могла быть замечена к северу от города, но, увы, замечена не была. Поэтому, сидя по привычке боком на своем верном животном, бродяга сладко жмурился под лучами восходящего солнышка и выглядел вполне довольным. Наверняка затевал, поганец, очередную пакость. Путь их пролегал вдоль живописной протоки Нила, обильно заросшей тростником, правда, по причине спада уровня, от воды зеленую стену отделяла полоса песка, обильно сдобренная илом. Бродяга с наслаждением вдыхал чудный запах подгнившей тины и разлагающихся ракушек. Весельчак набрал полную пригоршню мелких камушков и развлекался швырянием их в воду, с удовольствием слушая смачный «бульк», а иногда возмущенный вопль лягушек.

Неожиданно он закрутил носом, что-то почуяв, и произнес:

– Уха! Вот ведь удача – мы прямо к завтраку поспели.

И верно – вскоре перед их глазами образовался какой-то оборванец у костерка что-то варивший в котелке и помешивающий варево палочкой.

– Привет тебе, брат мой. – вежливо приветствовал бродяга незнакомца.

Оборванец даже не поднял головы продолжая помешивать. Был он весьма волосат, а так же имел узенькую бороденку. И весьма жиденькую, кстати. Из одежды на нем, было, не поймешь что – толи короткий схенти, толи набедренная повязка.

– Мой брат, тебе привет! – напомнил о себе вестник, на всякий случай, повторив фразу в обратном порядке.

– Гиены кхемские тебе братья. – пробурчал наконец оборванец.