Виталий Новиков - До конца света и после. Роман

– Великому князю это может не понравиться, – сказал Фёдор Хромой.

Все знали упрямый нрав Ивана. Он не хотел уничтожения ханства. Он думал об ослаблении Казани. Нужно было добиться того, чтобы Казань прекратила набеги на русские земли.

Иван ещё не видел в Москве будущую империю. Это было сильное государство, набирающее силы. Иван мыслил это накопление мощи постепенным; так было спокойней и надёжнее для его осторожной натуры. Он не любил спешить. Ему не нужны были рывки, резкие движения. Так можно было надорваться и многое потерять.

Время шло медленно. 1470 год начался благополучно. Не было никаких неприятных событий в московской земле. В деревянном великокняжеском тереме часто устраивались пиры. В большой зале выставлялся ряд соединённых столов, укрытых дорогими скатертями. Слуги приносили новые блюда, уносили пустую посуду и объедки.

В августе в середине дня великий князь устроил пир для друзей и ближних бояр.

Всего собралось семьдесят девять человек.

– О чём помышляет, великий князь? – Василий Китай сидел по левую руку от Ивана, пятым от него.

– Думаю я, Василий, начать большее строительство. Каменное, – отвечал Иван.

– Что же замыслил строить, великий князь? – спросил Китай.

– Храм. Какой ещё не решил.

– Это мудрое дело. Великие правители умирают, но после них остаются великие строения, как память об их великих подвигах и делах.

– Не думаю я о славе, Василий. Величие княжества, Москвы, для меня первее славы и всего остального.

По правую руку от князя сидел Иван Ощера. Он спросил князя:

– Есть ли вести от папы и Фрязина?

– Да, есть письма. Я уже не рад, что связался с этими латинами. Хочу отказаться от этой брачной затеи, но до конца ещё не определился, как быть. Всё-таки я должен наверно на ком-то жениться, – ответил Иван.

– Митрополит ворчит?

– Да, Филипп против этого союза. Он считает, что я предам тем самым нашу веру, и вообще болтает, что мне, дескать, нравится латинская вера.

Иван выпил из чаши медовый хмельной напиток, закусил пирогом с утиным мясом.

– Спать хочется.

– Великий князь, не время для сна ещё, – заметил воевода и знатный боярин Иван Юрьевич Патрикеев. Он сидел третьим в правом ряду от князя.

– Что тебя волнует, воевода?

– Не всё спокойно, княже, вокруг священной земли нашей московской.

– Да покоя нам не видать никогда в нашем уделе, это верно. К чему начал про беспокойство соседей, продолжай, воевода.

– А к тому что северные наши соседи торгаши и шильники новгородские всё никак не угомоняться в своих сварах да хитростях. Наши люди докладывают, что новгородцы много хулы распространяют про Москву, про великого князя.

– Сволочи. – Иван отпил немного из чаши медового напитка. – Хотя и наш московский люд порой на нас наводит напраслину. Что ж языки резать черни за это?

– Придёт время и будем резать языки. Но хула бог с ней. Новгородские бояре замышляют составить союз с Казимиром.

– Что ж, воевода, вижу, хотите вы войны с Новгородом.

– Без того видно не обойтись.

– Что думают другие воеводы и бояре?

За столом прошёл ропот. Большинство гостей желали наказать вольных новгородцев.

– Так для войны причина нужна, бояре, – сказал Иван. – Может быть стоит взять со строптивцев дань великую и поставить им наказ, чтобы отказались от всяких сношений с Литвой?

– Ты очень мудр, великий князь, – сказал Василий Китай. – Но строптивцы вряд ли пойдут на такие условия. Надо решить вопрос: волен ли Новгород или это твоя князь отчина.

– Как же это решить?

– А ты как сам считаешь, великий князь?

В ноябре в Новгороде умер архиепископ Иона. Его место занял выбранный по жребию ризничий покойного Ионы Феофил. Роль архиепископа в управлении русской республикой была значительна. Архиепископ заседал в высшем совете республики с посадником и избранным правительством. Его слово в совете имело большой вес, впрочем, и архиепископ не мог пойти против воли свободных новгородцев. Последнее слово в решающих делах всегда было за настроением простых новгородцев на вече.

Отношения с Москвой накалялись.

Феофил боялся серьёзного конфликта. Он решил приехать сам в Москву для поставления у московского митрополита. Но сперва Феофил отправил в Москву послов, чтобы те получили добро от московских властей на приезд архиепископа. Страсти между республикой и Москвой накалились настолько, что без заверений в безопасности проезда Феофил боялся отправляться в путь.