Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. IV. Нашествие орды

Почтенный, убеленный сединами караванбаши не торопился. Путь им всем предстоял неблизкий, и начинать его следовало неспешно.

От того, что он обернется на день раньше или позже, их бренный мир не перевернется. Скорее всего, их мир перевернется совсем по другой причине. Он прожил достаточно лет, чтобы понимать, что над страной булгар нависла смертельная опасность.

Когда разразится гроза и грянет гром, никто точно не знал. Но в том, что это, в конце концов, произойдет, люди сведущие не сомневались.

Их хозяин, Махмуд аль-Гурганджи, прямо об этом не говорил, но намеками давал понять, что назад можно особо не торопиться. Лучше переждать до следующей весны в Хорезме. Там намного все спокойнее.

И товары останутся в сохранности. Все едино, начнись тут война, покупать их на разоренной булгарской земле будет некому.

Отправляя караван, купец распорядился грузить самые ценные товары: ласкающие взгляд мягкие меха, особой выделки телячью и козью кожу, изделия из сафьяна, мужские сапоги с остро загнутыми вверх носками, изящные женские сапожки и башмачки, несколько десятков особо ценящихся у арабов мечей, изготовленных местными мастерами. Там, на Востоке, ценили непревзойденное искусство.

Неблизкий их путь лежал через крепость Сары-яр, расположенной возле высокого берега Чулман-су. Там груз перегрузят на быстроходные каики. И полетят они, гордо расправив паруса, вниз по течению по серебристой водной глади до города Болгар, что стоит чуть ниже места слияния Чулман-су и Итиля. А там их уже поджидает корабль…

Долог и нелегок их путь. Много опасностей таит он в себе. Еще пару десятков лет почти до самого Абескунского (Каспийского) моря по оба берега Итиля лежали земли, которые принадлежали булгарам, а потому плавание по реке не представляло никаких опасностей.

Но из далеких восточных степей примчалась разбойничья орда и установила свои законы. Завоеватели заполонили все степи вниз по течению Итиля, оттеснили булгар, захватили всю саксинскую область.

Но старый караванбаши не слишком беспокоился на этот счет. Пока они путешествуют по земле булгар, караван крепко защищен фирманом эмира, по которому им разрешен беспрепятственный проезд и провоз любых товаров. А когда они покинут пределы булгарского государства, то их надежно начнет охранять и оберегать кожаная пайцза, выданная купцу Махмуду аль-Гурганджи.

Возле Кривой Балки караван замедлился. Под прикрытием верховых две повозки резко свернули и углубились в овраг. К тому времени, когда осела пыль, с того места, где застыли два дозорных, ничего видно не было, а потому воины ничего особо подозрительного не заметили.

Отделившиеся двухколесные арбы, тяжело переваливаясь с бока на бок, медленно шли по дну извилистого оврага. Угрюмые бородатые возчики, то и дело настороженно оглядываясь назад и высоко задирая головы, скользили взглядами вдоль крутого обрыва. Они бдительно проверялись – нет ли за ними быстрой погони. Погоняли они лошадей, торопясь уйти подальше от дороги и поскорее достичь спасительного леса, где их уже, должно быть, с нетерпением ждали. Кто их там ждет, они и сами толком не знали. Но хорошо помнили наказ своего хозяина: человек должен показать кожаную пайцзу и сказать, что гости прибыли.

В самом деле, человек их давно ждал, но сказать, что гости прибыли, он пока не мог. Он и сам с нетерпением ожидал прибытия десятника Кокчу с людьми. Порой по сжатым губам пробегала недобрая улыбка, когда перед его глазами вставало лицо любимца Субэдэя. Если бы оно находилось в его власти, то, не колеблясь, отдал бы приказ придушить наглого щенка или переломать ему хребет. Но приказ, полученный им, связывал ему руки, лишал подобной возможности и гласил: сделать все возможное, что только от него зависит и не зависит, вывернуться наизнанку, но обеспечить все условия для того, чтобы отряд Кокчу беспрепятственно проник в город, прикрыть его своими телами…

Покинув дом купца Хасана, резчик, понуро опустив плечи и согнув спину, опустил голову, уперев свой взгляд в землю, и побрел к площади походкой совершенно уставшего от такой невыносимо тяжелой жизни, непомерно тяжким грузом придавившей все его слабое существо.

Немного времени назад, во время разговора с купцом, его голова гордо возвышалась над плечами. А теперь его трудно было заметить среди замелькавших на проснувшихся улицах горожан, спешивших по своим неотложным делам. Их жизнь тоже нельзя было назвать излишне легкой. Среди них он оказался одним из многих.