Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. IV. Нашествие орды

Счастливый посланным ему свыше наследником муж матери назвал ребенка Али, назвал в честь своего отца. Мать же частенько называла его Янусом, Янусом Двуликим. Жил, говорят, у римлян этакий Бог.

Еще мать ему говорила, что тот был древним царем Лациума, страны латинян. Родителями его стали Уран и Геката.

От всесильного Сатурна получил этот Янус дар ясно видеть все в прошлом и будущем. Именно потому с одной стороны лицо его было молодым, обращенным в будущее, а с другой – старым, смотрящим назад, вглубь времен. Двуликий Бог начала и конца.

На ночь он запирал небесные врата, а утром открывал их и выпускал солнце на небосвод. Покровитель воинских начинаний, Янус имел храм, двери которого раскрывались только после начала войны. В мирное время они наглухо закрывались. Но Рим настолько часто воевал, что за все время его владычества двери эти пришлось закрыть всего три раза.

Это он, по древнему поверью, научил людей исчислению времени, ремеслам и земледелию. Под покровительством Януса находились все двери – частного дома, храма Богов или ворота крепостных стен.

А так как он вел счет дням, месяцам и годам, то на пальцах правой его руки начертали знак ССС (300), а на левой LXV (65). Что в сумме означало число дней года. По его имени римляне назвали первый месяц года януарием – началом. Янус также был патроном дорог и путников, многие верили, что именно он научил людей строить первые корабли.

Вот и он, Али или Юнус, как и его небесный покровитель, то и дело меняет обличье, чтобы без всяких проблем и ловко проникать через все ворота и преграды. Наклонившись, он поднял с земли драную одежку нищего и дряхлого старичка, быстренько запихал в опустевшую суму.

Привязав свою лошаденку к толстому суку, араб быстро зашагал по улочке в обратную сторону, нисколько не беспокоясь за оставленное без присмотра животное. Булгары чужого никогда не брали, не крали…

Твердой поступью уверенного в себе и знающего себе цену человека Али добрался до той самой калитки, куда ранним утром постучался Саид, резчик печатей. Гость и хозяин очень хорошо знали друг друга, а потому показывать пайцзу надобности не имелось.

– Проходи, – голова купца чуть высунулась и кинула по сторонам настороженные взгляды.

– Принес, – араб провел безразличными глазами по тесному дворику.

Давно ему тут все уже знакомо. И каждый раз он убеждался в том, что с течением времени в доме купца ничего не меняется. Словно его мир не подвластен вечной тленности, застыл в одном положении.

Но нельзя прожить, отделившись от всего остального мира. А в нем-то как раз и следовало ждать грядущих скорых перемен.

Хочет этого напыщенный купчишка, прячущийся в раковину, или не хочет того, а жизнь все сама по своим местам расставит. А они уж этому по мере своих сил и возможностей всемерно поспособствуют.

Потянувшись к своему гостю, купец зашептал:

– Резчик просил, чтобы ты вещицу передал ему со словами…

Услышав пароль, Али усмехнулся, но промолчал. Лишь непонятная усмешка легким дыханием ветерка обвеяла его губы и затаилась, ловко спрятавшись в их окаменевших уголках.

– Махмуд из Гурганджа все знает, кого и куда ему послать? – после продолжительного молчания спросил он. – Он ничего не перепутает? – плохо скрываемое беспокойство засквозило в его словах.

Худо, что он сам не сможет принять участие в деле. Всего при всем желании не охватить. Нельзя объять необъятное, как любила говорить ему мать. Следует научиться сполна довольствоваться тем малым, что всецело подвластно желанию, а главное – собственным возможностям. Вот и приходится полагаться на умение и способности других.

– Нет-нет! – купец отрицательно замотал головой. – Мы с ним накануне обговорили. Он все продумал, наверное, тронулся в путь.

– Пусть Боги пошлют ему удачу! – кивнул головой Али.

Без удачи им в их деле никак нельзя. Только удача, к глубокому сожалению, сама по себе не приходит. Надо крепко постараться, чтобы приманить к себе эту весьма капризную птичку. Но он знает, что след ему предпринять, чтобы фортуна повернулась к нему лицом…

На подвесном мосту Внешних ворот города показался гарцующий всадник на арабском скакуне. Черный жеребец с белыми чулками на бабках, красуясь и подтанцовывая, вышагивал, вызывая восхищенные возгласы. Ухоженная шерстка ярко блестела на солнце. Дорогая сбруя была отделана драгоценными камнями. Не уступало ей по красоте и высокое кожаное седло, изготовленное арабскими мастерами.