Лев Жданов - Том 4. Последний фаворит. В сетях интриги. Крушение богов

— Четыре нас брата и три сестры. Старший — Николай, Димитрий за ним. Я и Валериан. Сестра Анна годом моложе. Была Катя, умерла… — Голос Зубова дрогнул слезой. — Младшая самая — Анна. Девочка еще…

— Большая семья. А ваш отец, если не ошибаюсь, по гражданской службе идет? Вице-губернатором теперь?

— Так точно, государыня.

— Братья женатые, холостые?

— Все еще холосты, ваше величество. У отца достатков особых нет… Сестер придется оделить… Так братья ждут, пока сами что-нибудь заслужат, тогда и насчет семейства думать можно.

— Весьма рассудительно. Редко теперь кто думает и поступает столь осторожно. Больше в брак вступить спешат… А что будет, о том нет мысли… А вы что же, не махаетесь ни с кем? Не увлекаетесь? Жениться не думаете? Что покраснели? Это вопрос естественный. А что естественно, в том стыда быть не должно… Красивый, здоровый молодой человек… Я не девица. Со мной можно прямо говорить…

— Нет… Я… Мне не до этих пустяков… Я давно… Во мне все…

— Ну, вижу, смутили вас мои вопросы. Об ином потолкуем. Службой довольны ли?

— Счастлив, государыня, что вам служу… Вдвое счастлив, что могу видеть ту, перед кем все преклоняются… на кого молятся… чье имя благословляют.

— Вы все свое. Не ждала я, чтобы о службе вопрос — и такие горячие отповеди мне вызвал. Да вы поэт. Чай, и стишки пишете?

— Нет, не случалось, государыня… Не тем я занят… Мечты не те мои…

— Мечты? Значит, мы мечтать любим? Интересно. О чем же ныне мечтают молодые люди? Военные особливо… О сражениях, поди? О славе? О победах? Чтобы все величали и знали ваше имя? Да?

— Бывает и это, государыня. Но иное мне чаще снится…

— Даже снится… Ну, коли охота, поведайте и мне, какие сны вам грезятся. Я охотница слушать чужие сны… если красивые они… необыкновенные… А судя по вашим веселым, живым глазам, по виду по всему, сны у вас должны быть интересны. Говорите, послушаем…

Свободней усевшись в кресле, Екатерина слегка откинулась назад, чтобы лицо Зубова было ей лучше видно.

— Разное снится мне, ваше величество. А чаще других — один сон… Вот, словно наяву, я вижу его… Неотвязный… Видится мне…

Зубов невольно сделал паузу.

Голос его, тихий и осторожный, словно что-то нащупывающий перед собой, с первой фразой, касающейся грезы наяву, сразу окреп, зазвучал металлическим, широким звуком. Порыв вдохновения, свойственный иногда самым заурядным людям, налетел на душу честолюбца, который увидел себя лицом к лицу со своей заветной грезой о счастье…

Ключ к власти, к богатству, к силе был перед ним в лице этой немолодой, но такой еще обаятельной, умной, могучей женщины.

И Зубов как будто стал созвучен великой душе, с которой столкнула его судьба в этой светлой комнате летнего дворца.

Что-то ему самому неведомое забродило в уме, холодом пахнуло в грудь, проползло по плечам, заставляя бледнеть свежие, румяные щеки.

Неожиданная картина сверкнула перед его глазами.

То, о чем он думал как карьерист, честолюбец, что высчитывал с карандашом в руках, вдруг представилось ему в образах, в звуках, в красках.

И Зубов полным, звучным голосом заговорил, повторяя уже сказанную фразу:

— Видится мне высокая скала. Полмира видно с нее. Я стою на скале. Но плохо вижу. Кусты, деревья мешают… И не человек я… так, маленькая, слабая пташка. Хочу взлететь и не могу. Слабы мои крылья. Ветер порывистый веет на высоте… К дереву прижался я и жду. А сердце из груди рвется. Мир весь видеть хочет. Людей всех обнять… Что-нибудь сделать для них…

— Доброе намерение… Весьма похвальное. Дальше что?

— И вдруг…

Снова невольную легкую передышку сделал Зубов, чувствуя, что волнение все больше охватывает его.

— Вдруг… Что же?

— Потемнело небо надо мною… шум несется… шелест непонятный… Гляжу: орлица реет над головой… Гордый взгляд синих глаз… Мощная грудь… Крылья широко простерлись… И спускается она сюда, на скалу, где я притаился… Опустилась. Села. Стала царственные лапы гордым клювом своим чистить… Перья отряхает… Страх меня сладкий охватил… Любуюсь, глаз бы не отвел… И уж не знаю, как смелости набрался, говорю: «Орлица гордая, царственная, мощная, возьми меня с собою туда, в высь небесную, которой конца-краю нет, в бездонную глубину… Дай на мир поглядеть, как ты глядишь! Позволь под крылом твоим приют найти… Тепло там, отрадно как, должно быть!..» Говорю, а сердце ширится в груди… вот-вот разорвется… И жду, что ответит орлица. И замер весь…