Юрий Тубольцев - Катон

Чем больше Катон тратил сил, тем сильнее становился. В конце концов под его напором алчность начала сдавать свои позиции. На место отступившей жадности пришел страх, и сенаторы поняли, что учинять расправу в собственном стане, когда у порога стоит враг, и впрямь опасно. "Но что же нам делать, ведь пунийцы действительно замыслили измену?" - возник у них вопрос, едва они вняли предостережениям Катона.

- Как что? - удивился Марк, правильно истолковав их невнятный ропот. - Надо превратить население Утики в настоящих союзников. А для этого нужно обращаться с ними так, чтобы у них не возникло потребности чего-либо искать на стороне.

- Добро порождает добро! - насмешливо выкрикнул с места Метелл. - Этот софизм нам известен. Только тут не праздное философствование за десертом после сытного обеда, а война!

- Зло всегда порождает зло, а добро может вызвать в ответ и добро, и зло, - поправил Катон, - а вот со второй частью твоей фразы я согласен. Потому-то и надо проявлять философскую мудрость в нашем деле, что идет война и за ошибки приходится платить кровью и утратой будущего.

- Мудрец у власти, государство Платона! - снова перебил Метелл с язви-тельным смешком. - Однако самыми заядлыми философами были греки, и где они теперь?

- Они в нас, - быстро отпарировал Катон и, пока оппонент тужился осмыслить его тезис, вернулся к главной теме: - Итак, отцы-сенаторы, видя ваши сомнения относительно возможности добиться лояльности Утики, я прошу вас доверить урегулирование отношений с ее населением мне. Я выступил с этой идеей, мне ее и воплощать. И скоро вы увидите, что добром действительно можно достичь большего, чем жестокостью, а добрые граждане дороже денег. Идет гражданская война и выиграть ее могут только граждане, а не легионы, деньги или диктаторы. Однако граждане могут и проиграть войну, но это не будет победой тирана, это станет всеобщим поражением!

Когда восклицательный знак поставил точку в этом деле, настроение Курии наконец-то изменилось в лучшую сторону, и сенаторы отреагировали на выступление Катона аплодисментами. Выражение одобрения было единогласным. Даже Метелл Сципион не жалел аристократических ладоней. Но Катона не тронула эта благодарность. Увы, он был лишен человеческой слабости обманываться в людях в свою пользу, и потому отлично понял сенаторов. Они были довольны, что конфликт разрешился, не потребовав от них никаких усилий и жертв, что он, Катон, взял на себя все труды и ответственность за их последствия. Они были рады отсутствию укоров своей совести, поскольку не сразу уступили доводам оратора, а сдались только после бурного и продолжительного штурма, как приличная и порядочная женщина, тогда как во многих других случаях им приходилось уподобляться женщинам противоположной репутации. Метелл же вовремя смекнул, что Утику ему у Катона не отнять, зато он избавится от самого Катона, отправив его в мятежный город, как в ссылку.

Как бы там ни было, а Марк добился своего. Он одержал победу и мог бы вздохнуть с облегчением, однако никакого облегчения не почувствовал. Его душила тошнота. Все окружающее вызывало отвращение, как несколько месяцев назад в пустыне, когда изможденный жаждой и усталостью организм протестовал против самого существования. Теперь же его душа испытывала такое отвращение к жизни, что оно ощущалось как физическое.

Прибыв в Утику, Катон собрал старейшин города и изложил им суть и значение своей миссии. Вначале он с устрашающими подробностями рассказал о бурных дебатах в римском совете, затем дал понять, кто их единственный союзник и защитник, после чего высветил перед ними суровую, как сама правда, альтернативу: либо они во всем слушаются его, Катона, либо передаются на растерзание хищному Юбе и Метеллу.

Во время речи Марк старался изучить аудиторию, определить наиболее влиятельных лиц, а также выявить своих потенциальных друзей и врагов. На следующий день он пригласил к себе всех заинтересовавших его людей и провел с ними беседу в доверительном тоне. В этом, относительно узком кругу Марк признался, что уберег Утику от разорения, лишь поручившись за ее граждан своим честным именем и самою жизнью. "Теперь наши цели совпадают, - сказал он, - или мы вместе спасемся, или вместе погибнем. Поэтому я прошу вас не просто выполнять мои поручения, а помогать мне в нашем общем деле". Видя, сколь сильны в Утике цезарианские настроения, основанные на уверенности в его окончательной победе, умело внушенной населению лазутчиками диктатора, Катон сообщил своим собеседникам, что не будет вовлекать граждан Утики в активные боевые действия и ограничится созданием из их города оборонительного рубежа, который обеспечивал бы надежный тыл республиканских войск.