Евгений Киринчук - Повести о казаках Алтая

Молодые казаки станицы, Андрейка Сартаков, Васька Кондаков и Ванька Зудилов, были уже сыновьями первых белоярцев, коренными сибирскими казаками. С малолетства, на ровне со старшими несли службу казачью – «доколе в силах».

Казаки разъезда одеты были по походному в старых выцветших кафтанах, мохнатых папахах и остроконечных суконных шапках, отороченных мехом. Все имели сабли и кинжалы, у каждого по ружью. Пики были только у молодых Кондакова и Зудилова. У Белых за поясом было два пистоля, у Кротова кистень и аркан притороченный к седлу.

Небольшие, сибирские кони, мелкой рысью, неутомимо бежали по боровой дороге.

– Да твою же мать! Как дождь – так на службу! Что за жизня та такая, пёсья. – громко ругался пожилой казак Степан Кротов. – Больше тридцати годов на службе всё гоняют как щенка!

– Сколько я тебя знаю Степа, всё ворчишь да балаболишь. – Проговорил с упрёком Кирила Белых, бывший старшим в станице. – Молодняк молчит а ты всё лаишся.

– Дак молодняку и не положено, как молоко на губах обсохнит – тады пусть и говорят. – Не унимался Кротов.

– Хорош гундосить Кротов. Лучше ружьё укутай, намокнет чем пулять будешь.

Кротов осмотрел притороченное к седлу драгунское ружьё и снова заворчал.

– Приеду до дома Петьке, сыну всю спину нагайкой исполосую. Говорил гадёнышу, «Ладом укутай ружбайку, дождь на дворе». Как попало овчиной укутал стервец.

– Самому, Степа, нужно на службу собираться, а не малолетка заставлять. – Погрозил плетью Белых.

Так под дождем миновали казачьи дома за велижанами и выехали на дорогу в сторону Юдиной деревни. Молодой казак Василий Кондаков, ежась от сырости дремал в седле, его товарищ Андрейка Сартаков шутя, не сильно приложился нагайкой по крупу коня Кондакова и конь взвился свечой и помчал в галоп. Кондаков проснувшись, успел ухватиться за луку седла и проскакав саженей десять развернул коня и подняв нагайку, попёр на Сартакова.

– А ну не балуй малолетки! – грозно прокричал Белых. – Щас обоих взгрею.

– Кирила Фирсыч, так этот поганец Андюха, первый мого коня нагайкой вдарил! – С обидой прокричал Кондаков.

– Так ты Васька не спи на службе, – отъехав с дороги, боясь расправы, отвечал с улыбкой Сартаков.

– А ну замолчь оба! Ещё раз так пошутите – сам вас обоих плетью отхожу и голыми к сосне привяжу. Хай вас шутников оводы пощекотають.

Молодые казаки молча съехались и зная крутой нрав Белых предпочли ехать без шуток. Кротов молча стеганул обоих слегонца нагайкой и пробурчал.

– Кирила, а дай я им по пять плетей врежу. Всё веселей ехать будет.

– Ты угомонись тоже. – Белых погрозил кулаком. – Не равён час на калмыков нарвёмся, а вам всё шутковать. Не на свадьбу едем, в дозор, если кто забыл!

Проехав деревню Юдину казаки выехали на перекрёсток за околицей. Кротов подъехал к Белых.

– Ну и как дале побежим? По низу через Кармацкую, или верхом через Зудилову?

– Побёгли по верху. Там бором быстрее до Повалихи дойдем. – ответил Белых.

– Забирай правей, соколики, – крикнул Кротов и первым направил коня в сосновый бор.

– Повезло тебе Ванька! – громко сказал Кандаков казаку Зудилову. – С батей увидешся!

Ехавший позади всех Иван Зудилов, молча кивнул и улыбнулся. Давно он не был у отца с матушкой на заимке. Соскучился.

– Кирила Фирсыч, – обратился к Белых, молодой Зудилов. – Дозволь вперёд поехать, к своим заскачу, а?

– Скачи Ваня. Сафону передай, нехай самовар греет, у бати твого и обсохним.

– Я мигом домчу! Сам самовар и растоплю! – Повеселев крикнул Зудилов и огрев коня нагайкой помчался вперёд по дороге.

– Эй! Торопыга! Мёду, мёду не забудь достать! – крикнул вслед удаляющемуся Ивану, Кротов.

Станица ехала среди огромных, вековых сосен, кустов малины и калины тянувшихся по краю дороги. Высокие мачтовые сосны наклонили от тяжести дождя лапы и при сильном порыве ветра обливали казаков брызгами воды. Рядом с соснами кое-где присоседились берёзы и осины и перешептывались тревожно листвой, как будто говоря – «Ну куда вас станичники в непогоду понесло»? Потихоньку дождь ослабевал. На западе начало пробиваться сквозь тучи солнце. Уже под небольшим дождём станичники перешли в брод реку Черемшанку. Небо сжалилось над станичниками и солнце стало жарко греть намокшие кафтаны и папахи. Казаки приободрились, при солнышке-то куда веселей в разъезде. Через час дождь кончился и станица выехала из бора на большую поляну, где и была деревня Зудилова.