Михаил Деревьев - Невольные каменщики. Белая рабыня

— Терпение? Но до каких пределов оно должно простираться?! Если пират приставит мне шпагу к горлу, я и тогда должен буду делать вид, что ничего не происходит? — брызжа слюной, вопрошал губернатор.

— Я думаю, вы сгущаете краски.

— Не думаю.

— Через две недели, по моим сведениям, они снимутся, и мы надолго освободимся от несколько обременительного соседства.

— Надеюсь, не только надолго, но и навсегда, — буркнул губернатор.

— Вы желаете ему поражения в этом походе? — удивился лорд Ленгли.

— Клянусь стигматами святой Терезы, еще немного — и я начну ему этого желать.

Вернулся капитан порта и извиняющимся тоном сообщил, что буквально полчаса назад в «Пьяной медузе» произошла драка и капитан Реомюр, этот здоровенный француз с нового корабля сэра Фаренгейта, опасно ранил сержанта портовой охраны.

— Что?! — взревел Фортескью. — Немедленно возьмите усиленный наряд и арестуйте этого негодяя. И доставьте его сюда.

— Осмелюсь доложить…

— И не осмеливайтесь. Выполняйте то, что вам велено!

Капитан порта, козырнув, ушел.

Лорд Ленгли налил себе портвейна из квадратной бутылки, стоявшей на столе и, тихо вздохнув, выпил.

— Я не думаю, что вы поступили правильно, сэр.

— А что прикажете делать на моем месте — позволить сесть себе на голову?

— Можно было бы написать капитану Фаренгейту и пожаловаться на этого… Реомюра. Сэр Фаренгейт человек справедливый, насколько я могу судить, и он бы наказал своего офицера, если бы выяснилось, что тот виноват.

— Если бы, если бы… — недовольно пробормотал Фортескью и тоже налил себе портвейна.

Через час его приказание было выполнено: капитан Реомюр был схвачен на месте преступления, где он спокойно попивал свой херес, считая, что ни в чем не виноват, и доставлен во дворец, где был помещен в специальное помещение с решетками. Там он буянил, клеймил последними словами и губернатора, и его прислужников.

А еще через два часа в кабинет, где находились губернатор и лорд Ленгли, вошел капитан Фаренгейт.

— Здравствуйте, мистер Фортескью, — широко и добродушно улыбаясь, сказал он.

— Здравствуйте, — буркнул губернатор, — чем могу служить?

— Исправлением несправедливости.

— Какой именно?

— Несколько часов назад в «Пьяной медузе» ваши люди арестовали одного из моих офицеров, капитана «Бретани» Реомюра. У меня такое впечатление, что он был арестован несправедливо.

— Вы знаете, у меня такого впечатления нет.

Капитан Фаренгейт прошелся по своему бывшему кабинету и сел в свое кресло, продвинутое почему-то к окну.

— Вы бездарно здесь все переставили, Фортескью. Изживаете дух бывшего хозяина? Но тогда правильнее было бы потратиться на новую мебель.

— Мне не очень понятен ваш тон, сэр.

— Да мне и самому он не очень понятен. Я не понимаю, почему я до сих пор не взял вас за шиворот и не выкинул отсюда.

— Что-о?

— Господа, господа, — залепетал лорд Ленгли.

— Вот что, — капитан Фаренгейт решительно встал, — я не собираюсь вести тут с вами продолжительные разговоры. Я пришел сюда забрать кое-что и кое-кого, и я сделаю это.

С этими словами он открыл один из книжных шкафов и достал оттуда несколько книг, а среди них те, что были найдены в доме Лавинии.

— За всеми подготовительными заботами я не успел изучить последние поступления. И еще вот это, — с этими словами капитан взял со стола подсвечники, изображавшие Артемиду и Актеона.

Лейтенант Уэсли сложил предметы в большой саквояж.

— Казна не имеет к этим вещам никакого отношения.

— Это все? — сухо спросил губернатор.

— Вы же знаете, что нет, — улыбнулся гость, — теперь я попросил бы вас отдать приказание об освобождении капитана Реомюра.

— Вы смеетесь надо мной!

— Вы вынуждаете меня к этому.

— Если вы думаете, что можете позволить себе… — Фортескью задыхался от ярости.

— Господа, господа, — все еще надеялся погасить конфликт лорд Ленгли.

— Этому пора положить конец. Эй, кто там, лейтенант!

В комнату вбежал дежурный офицер.

— Зря вы сюда впутываете лишних людей, потому что чем большее число их будет знать об этом разговоре, тем большее число будет смеяться над вами.

— Что-о!

Губернатор собирался что-то скомандовать, но не успел, потому что почувствовал холод стали у своего кадыка.

— Вы что-то хотели сказать? — вежливо спросил капитан Фаренгейт.

Уэсли вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок.

Губернатор промычал что-то нечленораздельное.