Александр Бабчинецкий - Иван III. Новгородское противление. Роман

Когда придёт тебе пора ехать, я вкупе с братиею стану молиться, дабы где ты ни пойдёшь, Господь везде исправил бы путь твой! А теперь пройдём к трапезе. После духовной пищи не отвергнем телесной. У нас есть изрядные щуки, есть и караси; отведай нашего творогу, выпей с нами мёду черемхового во здравие государя и высокопреосвященного владыки.

Вот так и остался странник в том монастыре. Поначалу побыл послушником, усиленно приобщаясь к духовной жизни. А в скором времени принял постриг и стал чернецом, в иночестве Евтихием. Поселили его в келье рядом с кельей иеромонаха Макария. Чернец сидел в иноческой одежде перед свечой и переписывал книгу «Деяний апостола Павла». Игумен посещал сего инока и благословил на написание истории о покорении Великого Новгорода Иоанном III Васильевичем.

Когда позвонили к обедне, иеромонах пошёл в церковь и стал служить. В середине службы явился в храм сей инок и пропел всю обеденную службу до конца. Ему дали просвиру и позвали вместе со всеми в трапезную. Там инок читал жития святых. Хорошо читал, гладко, сладкоголосо. Иноческие труды исправлял усердно, время проводил в работе и молитвах, ничего не имел, кроме одежды, и пищу вкушал раз в неделю.

Тихо в зимнем лесу, тихо до жуткости. Порой взмахнёт крыльями крупная птица, а иногда с зелёной пелерины какой-нибудь вековой ели сползёт белое снежное одеяло, свалившись сугробом на осиновую поросль, и снова лес угомонится в белесой спячке. Кажется, что не только природа, но и всё живое замерло до весенних дней, утомившись за прошедшие лето да осень.

Однако это лишь кажущееся. Из немого леса протянулась едва приметная нитка дороги, а чуть поодаль чернела убогая деревенька. Тонули в сугробах тяжёлые избы, где теплилась жизнь, топились печи да мерцали под иконами трепетные лампадки. Там, в бревенчатом жилье, в вечном страхе и безысходной нужде копошились те, кто ежедневно и безропотно делал нужное дело. Жизнь этих людей, именуемых крестьянами, была до неразличимости слита с жизнью природы. Только благодаря ей жители этой, да и других деревушек могли меньше страдать от нестерпимого голода и холода.

Из лесной глухомани дорога привела к воротам большого города и далее по многим улочкам да переулкам к островерхим теремам и дворцам, обитатели которых корчились в муках неудовлетворённой алчности и уязвленного честолюбия.

Несмотря на поздний час покои великого князя Московского были тщательно освещены, однако многочисленные гости государя не сидели за пиршественными столами, а стояли небольшими группами или просто сидели, находясь в томительном ожидании. Чем же оно могло быть вызвано?

В пятницу, а именно этот день седьмицы подходил к концу, 22 января в семействе Василия Васильевича ожидалось рождение ребёнка. Великая княгиня Мария Ярославна должна была вот-вот разрешиться от бремени. В старину было принято, что перед наступлением потуг родильница ходила в баню с бабкой и женщинами 4 4 В давние времена первые помощницы родильнице, женщины пожилого возраста . Этому обычаю следовали не только боярское сословие, но и сами царицы.

Великий князь был ещё довольно молод и в своём двадцатипятилетнем возрасте страстно желал иметь наследника всех своих дел и начинаний, поэтому отринул доброжелательство к государевым гостям и удалился в княжескую молельню, где уже стоял на коленях духовник властвующей семьи. Он так истово отбивал поклоны и шептал молитвы, что первые минуты не замечал вошедшего государя, а когда это произошло при повороте головы, незамедлительно поднялся и знаком осведомился у своего повелителя о состоянии княгини.

– Пока ничего, – с небольшой лаконичностью ответствовал Василий Васильевич и присел в молчаливом ожидании на маленькую расписную скамеечку.

Духовник незамедлительно опустился на колени перед иконой Пресвятой Богородицы.

«О Пресвятая Владычица Дево Богородице, спаси и сохрани под покровом Твоим дщерь мою Марию Ярославну и младенцев, крещёных и безымянных, и во чреве матери носимых. Укрой их ризою Твоего Материнства, соблюди их в страхе Божием, умоли Господа Моего и Сына Твоего, да дарует им полезное ко спасении их. Вручаю их Материнскому смотрению Твоему, яко Ты еси Божественный покров рабам Твоим».

Великий князь поднял голову и прислушался к настойчивому велению кого-то войти в часовню. Призывные звуки наконец были услышаны и сваященником, который незамедлительно открыл дверь.