Александр Бабчинецкий - Иван III. Новгородское противление. Роман

– Урусут! Урусут!

Москвичи яростно нападали на конных врагов, разрубая их разноцветную одежонку и железные шеломы. Кривые татарские сабли мелькали в воздухе. Русичи пустили в ход большие луки, из которых метали длинные стрелы с закалёнными стальными наконечниками. Воины падали, снова вставали, продолжая бой, и продвигались вперёд, куда стала откатываться татарская конница.

Русские одолевали. Они стиснули зубы, хрипели и бились отчаянно, прорубая страшную дорогу среди быстро вертевшихся татарских всадников. Прозвенели удары в медные щиты. Аврамьев поначалу рубился мечом рядом со Степаном, отражая атаки сидевших на конях врагов. Но чаще новгородцы просто стаскивали их крючьями с лошадей, а после перерезали им глотки кинжалами. Кровь противно брызгала на руки, грудь и лицо, оставаясь липкими сгустками. Особенно неприятно она пахла после, когда начинала подсыхать. Пытаясь встать после падения, окровавленные кони бились на земле. Другие спотыкались и старались ускакать в сторону, волоча зацепившегося ногой за стремя всадника.

Внезапно остатки разбитого вражеского войска круто повернули обратно, откатываясь пёстрыми волнами от зеленеющих холмов, густо устланных трупами.

Андрей вскочил на какого-то освободившегося коня и вместе со всем русским воинством ринулся догонять и добивать незадачливые казанские остатки. А они уже и не сопротивлялись, торопливо удирая в сторону Казани, где их несомненно ожидала гневная расправа Ибрагима. В сражении был убит татарский богатырь и лиходей Колупай, а также пленили некоего казанского князя Хозум-Бердея.

** ** ** ** **

После полного разгрома татарского войска и благодарности за оказанную помощь лично от Фёдора Семёновича Ряполовского, Андрей Аврамьев шёл уставший, но довольный, и вёл под уздцы пойманного в битве коня.

– Добрая память у тебя будет об участии в этом сражении, – с доброй завистью произнёс Семён, шагая рядом с обедневшим дворянином. – Сражался ты достойно и проявил разумную храбрость.

– По-моему, все мы в равной степени заслужили добрые слова.

Товарищи уговаривали Андрея поехать вместе с ними поначалу в Нижний, чтобы на полученные за битву деньги закупить хороших товаров от восточных купцов, а в Великом Новгороде продать с большим барышом.

– Нет уж, дорогие побрательнички, – вежливо отказался новгородец. – Давно меня уж дома заждались. Перед отъездом отец прихворнул. Говорил, лёжа в постели: «Свидимся ли когда». Я ему: «Ты ещё меня переживёшь». А он ответно: «Чувствую в себе холод смертный, жаль, что не получится, видно, единым наследником тебя сделать. Молодая моя супружница может всем моим достоянием завладеть». Как бы из этого беды большой не вышло.

– А ведь тебе не долго и впросак попасть, коль наследством и в самом деле ушлая баба займётся, – в усы хохотнул Ляпа. – Она живенько всё ваше имение, да нажитое по любовничкам размотает.

– Ты уж, Семён, парня не стращай, – урезонил товарища Прокоп Смолнянин.

Говоривали про него за спиной, будто женат бывал дважды да оба раза на молоденьких, от которых прижил четверых мальчишек. Но теперь его любовная страсть поутихла, а детей воспитывает да холит родная племяшка.

– Она у меня и к людям без стыда нагишом выйдет, и в огонь за своей страстью шагнёт.

Александр Авакумович лишь цокнул языком, видно, обладая добрым воображением, живо представил себе такую красавицу да до бойкости активную девицу.

– Не треба успокаивать меня, – трезво отстранился от друзей Аврамьев. – Жизнь меня уже трепала, Господь даёт волю, сам разберусь.

– Ну, уж, тогда как знаешь, в таком деле мы тебе не советчики, – на прощанье ответили братья Малыгины.

Ушкуйники сердечно распрощались со своим другом, а последний вскочил в седло трофейного коня, который по своему животному уму сразу пустился иноходью, а после голосовой команды перешёл на галоп.

Нет нужды описывать длительное путешествие новгородского купца. Оно происходило без каких-либо необыкновенных происшествий. А они были нужны ему? По-моему, читатель согласится с моим мнением. Счастьем было уже то обстоятельство, что Андрея за все дни пути никто не попытался ограбить, даже не покусились на тщательно запрятанные деньги.

«Вот она, Теша, – подумал Андрей, когда перед ним появилась гладь реки и поросшие камышом да тростником берега. – Значит, скоро Муром».

Переночевав в глухой деревушке на сеновале, утром следующего дня в белесой дымке тумана он увидел очертания города. Однако нечто беспокойное возмутило его сознание. И чем ближе подъезжал к окраине Мурома, тем сильнее и отчётливее осознавалась грядущая опасность.